Шрифт:
— Пол, ты во сне говоришь о Пандоре.
— Люсинда, она давно умерла.
— Но ты говоришь с ней во сне!
Он не знал, что и ответить.
— Ты просто должен был рассказать мне о ее дневнике.
— Люсинда, она давно умерла.
— Пол уж лучше бы ты изменил мне с живой! — воскликнула Люсинда.
Она закрыла рукой лицо, словно попыталась скрыть, что утратила самообладание. Пол вдруг увидел, какие у нее красные пальцы и обломанные ногти. Результат беспрерывного шитья весь последний месяц. Его сердце так и рвалось к ней. Но ноги не слушались, и он не двинулся с места.
Он попытался написать для нее дипломную работу. Но текст получался беспомощный и бессмысленный. После четырехчасового сидения за машинкой Ситон прочел напечатанные страницы и увидел, что родил всего лишь сотню дюжин одних и тех же слов о похищении ребенка Линдберга. [66] Оказывается, обвиненный в этом преступлении и отправленный на электрический стул немец-плотник был невиновен. Сына Линдберга выкрал английский романист Дэннис Уитли. Да-да, теперь он вспомнил, что Геринг будто бы наградил Линдберга медалью. Нацисты чествовали великого авиатора в Берлине, как раз перед началом войны.
66
Чарльз Линдберг (1902–1974) — американский летчик, в 1927 г. совершивший первый трансатлантический перелет. В 1932 г. был похищен и убит полуторагодовалый сын Линдберга, несмотря на полную выплату назначенного выкупа. В 1934 г. по почерку на требовании о выкупе обнаружили предполагаемого убийцу — Бруно Гауптманна Обвиняемый свою вину не признал, но в 1936 г. был казнен на электрическом стуле. В начале Второй мировой войны (до вступления в нее США) Линдберг поддерживал нацистскую Германию.
Ситон скомкал страницы и пульнул ими в сторону мусорной корзины, затем посмотрел на часы. Впрочем, бесполезно. Честно говоря, он был не в состоянии сконцентрироваться, у него не было мотивации.
Он перестал бриться и зарос щетиной, после того как увидел отражение Пандоры в зеркале в ванной. Мертвая, она стояла вполоборота и смотрела на него. Похоже, она пролежала какое-то время в воде и теперь выглядела уже не так хорошо, как на лужайке у дома Фишера. В летнюю жару борода росла быстро, и дней через пять Ситон, на неискушенный взгляд, вполне мог сойти за капитана дальнего плавания.
Он ждал похорон брата. Дома в Ирландии, было принято быстро предавать покойного земле и лишь затем оплакивать его. Но британская полиция не спешила с выдачей тела и Ситону ничего не оставалось, как ждать, когда он сможет отвезти тело в Дублин, к измучившейся от переживаний матери. Ему представили заключение о вскрытии вместе с протоколом допроса свидетелей — приятелей Патрика. Оказалось, Патрик в тот день выпил. Ну и что с того? Патрик постоянно выпивал. Под вечер они все дружно зашли в паб на Парламентском холме, чтобы опрокинуть пару кружек, а затем вернулись на пруды еще раз окунуться. Такие показания полиция получила от Майка. На прудах дежурили спасатели, и они свое дело знали. Но пруд, в котором купалась их компания, был очень глубоким. Берега густо заросли деревьями, их ветви свисали до самой воды. У Патрика свело судорогой ногу, и он пошел ко дну. Повреждений на его теле обнаружено не было. Ничего такого, что могло бы повлечь за собой смерть. Его запутавшееся в водорослях тело нашли в двух футах от поверхности. Причина смерти — вода в легких. Что говорил Майку Патрик? Что Хэмпстедские пруды не для слабаков. Но ведь сам он был косая сажень в плечах, силен, как медведь, и плавал лучше многих.
Позвонил Боб Холливелл. Ситон понятия не имел, откуда тот узнал его номер. В любом случае, не из телефонного справочника. Возможно, от Майка Уайтхолла, или от Тима Купера, или от Терри Мессенджера. Или от кого-то еще. После необходимых слов соболезнования Боб поинтересовался, осталось ли у Пола желание взглянуть на хранящиеся у них ценности Пандоры.
— Вряд ли, Боб. Я завязал со всем этим.
Холливелл помолчал, а затем произнес.
— Пол, думаю, все же стоит тебе сказать. — Никогда раньше Боб Холливелл не называл его Полом. — Похоже, она была убита. Скорее всего, ее зарезали, а потом бросили тело в реку. Судмедэксперт, производивший вскрытие, в тот вечер был пьян. И заключение коронера тоже очень подозрительное. Слишком уж оно поспешное, словно заготовлено заранее.
— У тебя есть на примете подозреваемые, Боб?
— В протоколе допроса свидетелей, составленном коронером, фигурирует один тип. Он утверждал, что у погибшей была депрессия.
— Эдвин Пул.
— Вот именно. Ее кузен. В большинстве случаев убийство совершается кем-нибудь из родственников. И это относится ко всем слоям общества. И все же не думаю, что он был исполнителем. Рана всего одна. Очень глубокая, смертельная. И по моему скромному мнению, нанесена вполне профессионально. А потом тело бросили в воду.
Значит, Пул. Пул, написавший о Пандоре елейную монографию. Ведь это он познакомил ее с Уитли на том давнишнем блестящем балу.
В трубке снова раздался голос Боба:
— Эдвин Пул ни разу не привлекался за совершение преступления. Со всей ответственностью подтверждаю, что на него никогда не заводили уголовного дела и официально он не входил в круг подозреваемых, причастных к гибели его кузины. Тем не менее за ним закрепилась, выражаясь языком той эпохи, сомнительная репутация. Именно так о нем отзывались в определенных кругах. В каких, не суть важно. Однако по моему непредвзятому мнению, если искать главного подозреваемого, то он номер один.
— Боб, Пул ведь был сатанистом?
— Да, Пол. Он был сатанистом.
Ситон заплакал. Не из-за Пула и не из-за Пандоры. Он пытался плакать беззвучно, но Боб Холливел, вероятно, все равно услышал.
— Береги себя, приятель. И забудем про виски. Выпей его сам. Выпей за меня.
Теперь Пол знал, что все его видения и сны последних недель, все призрачные явления и звуки были отражением реальных событий, происходивших неподалеку, на соседних улицах. Он действительно видел похороны Пандоры, организованные и оплаченные ее убийцей Эдвином Пулом. Ее тело торжественно похоронили на неосвященной земле после циничного отпевания лжесвященником.