— Выходи! — донеслось из мегафона, — мы пропустим тебя.

Подталкивая контролершу, Ильгет прошла с ней к передней двери. Перед тем, как выскочить, огляделась — в глазах черно от полиции. Не меньше сотни черных пригнали сюда. Воронье... Но стояли они метрах в пяти. Нормально.

— Не приближаться! — крикнула Ильгет, — если кто-то приблизится, стреляю!

Послышался оглушительный стрекот сверху. Ильгет мимолетно глянула — батюшки, вертолет! Ничего, стрелять они не будут. И заложницу убивать на глазах у всех — ай-яй-яй, что народ о своей же Системе подумает. И саму Ильгет убивать они не хотят.

Ильгет шла, не отпуская рук от своей заложницы, и быстро соображала.

Куда идти? Потребовать, чтобы меня совсем отпустили? Нереально. Как только я отпущу контролершу, меня возьмут. Значит, надо занять самую выгодную позицию. Идти в улочки куда-нибудь? Так вся эта свора последует за мной. Ильгет быстро огляделась. Некуда спрятаться... некуда. Занять бы какую-нибудь позицию в здании да отстреливаться... кстати, неизвестно, насколько хватит заряда в минипралле. Это же не бластер.

Потребовать машину. Да, это выход. Машину, оружие... Но что толку — у них-то машин больше, не уйти все равно. Отстреливаться из машины — так подцепят сверху вон вертолетом.

Вокруг Ильгет сомкнулась цепь. Идти дальше было некуда. Можно потребовать, чтобы они сделали проход, но — куда?

Пора, подумала Ильгет. Нет выхода, они меня возьмут. От грохота вертолетных лопастей заложило уши. Сейчас и требовать что-то невозможно, не услышат. Они что, десант с вертолета хотят скинуть?

Резкий пронзительный запах коснулся ноздрей. Прежде чем Ильгет поняла, что происходит, ноги ее подкосились. Она успела отшвырнуть контролершу — подальше. Упала на колени... Струя белого дыма накрывала ее. Встать... поднять руку... Стиснув зубы, лежа ничком на асфальте, Ильгет потянула непослушную руку к виску. Оскаленная морда в противогазе нависла над ней, и прежде, чем Ильгет успела выстрелить в себя, солдат Системы перехватил обмякшую парализованную руку преступницы и с силой вывернул ее назад.

Ильгет проснулась от резких, будто кашляющих звуков. Где-то далеко. Прислушалась — вроде, звуки прекратились.

Самое удивительное, что она смогла все-таки заснуть. Под утро. Она ожидала, что ее начнут допрашивать сразу, как в прошлый раз, и уже применила психоблокировку. Но ее никто не трогал. Вот уже утренний свет пробился сквозь частую решетку, здесь даже окошко есть. Тускло так, мерзко, но все-таки — дневной свет. Болела правая голень и ломило ребро. Ныла вывихнутая рука. И лицо слегка саднило. Тошнило — видимо, последствия газа. Это мелочи, сказала себе Ильгет, скоро начнется настоящая боль. Вчера на нее навалилось сразу десятка два человек. Она не могла сопротивляться, руки-ноги парализованы, хотя сознание почему-то сохранилось. Видимо, она их здорово достала, сразу начали изливать свои эмоции, правда, офицер их остановил. Могли бы и насмерть забить. Так... ничего страшного пока. Пара синяков.

Ильгет села на койке. Подошла к умывальнику — водичка текла тонкой струйкой. Умылась, осторожно касаясь ссадины на скуле. Ильгет напилась воды. Вернулась обратно. Из-за стены снова послышались те же звуки, так ведь это выстрелы, поняла она. Стреляют. К чему бы это?

И снова та же вчерашняя смертельная тоска навалилась на Ильгет.

Она не помнила теперь ничего. Каким-то образом она оказалась в Томе... каким? Предыдущее свое пребывание в тюрьме — помнила. Но почему, за что? И что с ней было после этого? Вспоминалось что-то очень светлое, теплое, прекрасное. Как солнце. И ничего больше. И потом — вчерашнее. Погоня какая-то, выстрелы, убитые, последний разговор с Нелой. Он не под блоком, и это очень плохо, имя Нелы может вырваться под пыткой. Чем она занималась в Томе — Ильгет не помнила. Но теперь ей было не так тяжело, как в прошлый раз, она знала, что забыла некоторые вещи, и должна была забыть, и это правильно и хорошо.

Ильгет застонала. Ощущение болеизлучателя снова вспомнилось ей, все кости заломило на миг. Я не переживу этого, нет... я не могу больше! Господи, почему же я не успела выстрелить в висок? Почему так все сложилось? «Под твою защиту прибегаем, святая Богородица, — прошептала она, — не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, Дева преславная и благословенная...»

Дверь распахнулась — слишком резко. Ильгет вздрогнула, сердце бешено заколотилось — от ужаса. Стоящий на пороге шагнул внутрь.

— Иль!

Этот солдат, смутно знакомый ей, держал наперевес какое-то оружие не ярнийского вида... где-то она это оружие видела. И вдруг лопнула пелена.

— Арнис! — она вскочила.

— Ходить можешь?

— Да.

— Пойдем, быстро. Держи, — Арнис бросил ей... да, она вспомнила — бластер. Второй бластер, висевший у него на поясе. Руки сами заняли правильное положение. Ага, а вот так из него стреляют...

Вслед за Арнисом Ильгет выскочила из камеры. В коридоре лежали неподвижно два тела в черной форме. Избавление, поняла Ильгет. Это избавление. Ужаса не будет. Не будет, слышишь, сагон? Тебе не удалось развлечение. Если я и умру, то быстро, у меня в руках теперь бластер. Я погибну в бою, а уж это меня не пугает. Они пробежали коридор, поднялись по лестнице. Наверху их встретили пули. Арнис приказал Ильгет прижаться к стене, и сам стрелял из-за угла, оплавив все стены и потолок в этом коридоре, и потом они бежали дальше, и там лежали какие-то трупы, Ильгет не замечала их.

Выскочили во двор. Какая красивая машина — плоскости ломаными углами переходят друг в друга и сияют, широкие крылья почти распластаны по земле... Ландер, вспомнила Ильгет.

— В машину! — сказал Арнис. Она вскарабкалась в кабину, тело само вспоминало, как это делается. Через несколько секунд они взлетели.

Глава 6. Тихие дни.

Отряд ДС собрался в той же самой «будке». Будто и не было этих сумасшедших двух месяцев. Все так же. Только никто не смеется. И нет Андорина. Койка его пуста, чисто застелена, и над ней — снимок в черной рамке. Иволга сидит рядом, сгорбившись, с видом тяжело больного человека. Она предпринимала попытку спасти партнера после акции, так же, как сделал Арнис, но было поздно. Сумел Анри покончить с собой или умер от болевого шока и истощения, или же встреча с сагоном оказалась для него фатальной — никто не знал этого.