должен тащить её мешок, предложить их парню не спешила. Пусть, зараза,

возвращает долг гному, как хочет.

В общем, через каких-то жалких полчаса компания, пыхтя под весом

закинутых за спину мешков, вышла на улицу, где их ожидали немного

рассерженный эльф (а кто ему виноват, что пришлось так долго ждать?

Пошёл бы вместе со всеми, и время бы пролетело незаметно. А может, ещё

бы и себе чего купил…), и вполне довольный жизнью белый оборотень

Пушок. Последний при виде Маши, Вити и Нара тут же вскочил на лапы,

пробежал не много по направлению к городским воротам, и остановился,

призывно оглядываясь.

— Ну что, в путь? — задал гном риторический вопрос.

— В путь! — гному ответила только Маша. Эльф и Витя молча двинулись

вслед за проводником.

До городских ворот добрались быстро. Но вот в воротах пришлось немного

задержаться. Точнее, не в воротах, а ещё перед ними. Дорогу преградила

толпа разномастного люда, весело перекликивающегося, и что-то оживлённо

обсуждающего. Что именно — видно не было. Особенно коротышке гному.

Где уж ему, когда даже гораздо более высокорослым людям скраю толпы

приходилось вставать на цыпочки, чтобы разглядеть что-то, загороженное

спинами впередистоящих.

Следовавший во главе процессии Пушок неожиданной преграды даже и не

заметил, ужом протиснувшись между людьми, и исчезнув из виду, а вот

остальным путешественникам пришлось остановиться. Какое-то время они,

нерешительно переглядываясь, топтались на месте. Наконец Нар не

выдержал, рубанул воздух рукой, и, скомандовав 'За мной!', двинулся сквозь

толпу, подобно тому, как ледокол пробивается сквозь ледяное поле. Маша и

Витя на автомате пристроились ему в фарватер. За ними последовал и эльф,

сначала хотевший было высказать своё веское 'Фе!' по поводу того, что тут

самовольно раскомандовался какой-то коротышка, но потом сообразивший,

что если он сейчас не шагнёт в образовавшийся коридор, то потом пробиться

к воротам самостоятельно будет очень сложно.

Отряд медленно, но уверенно продвигался к воротам. Гном обходил только

телеги, так как не мог сдвинуть их в сторону, и лошадей, так как боялся

получить копытом. Остальных он довольно бесцеремонно распихивал

локтями. Когда люди оборачивались, он был уже впереди, и постоянно

сыпать направо и налево 'простите', 'извините' приходилось уже Маше и

Вите. Ушастый молча шествовал позади с королевским видом, напрочь

отшибающим у простолюдинов желание повозмущаться.

Достигнув эпицентра столпотворения, гном чуть приостановился, и с

интересом окинул взглядом сцену, из-за которой образовался затор. Главные

действующие лица оказались знакомыми: Всё та же парочка из

набросившейся на него вчера полоумной бабы и её круглого муженька-

стражника. Он с трудом отбивался от наседавшей на него с бранью супруги,

и, честно говоря, вряд ли бы ему это удавалось, если бы ту хоть как-то не

сдерживали два других стражника, причём, надо заметить, удавалось им это

не без труда. Послушав немного напоминавший грохот горной речки во

время паводка поток междометий и местоимений, в котором время от

времени попадались осмысленные фразы, типа 'Тюфяк недоделанный!', 'Всё

за него сделала, а он, видите ли, деньги потерял!', 'Права была моя мама!…',

Нар понял, что в некотором роде причиной происходящего является он сам.

Точнее, его монета, самовольно покинувшая вчера карман несчастного

стражника.

Поэтому он довольно хмыкнул, подумав про себя, что есть всё же на свете

Высшая Справедливость, и бочком-бочком начал отодвигаться подальше.

Только скрывшись за спинами (а, принимая во внимание его рост, скорее, за

ногами) зевак, он в ускоренном темпе продолжил путь к воротам. А за ним,

естественно, и все остальные, на которых увиденная сцена особого

впечатления не проихвела, так как, в отличие от гнома, они с подоплёкой

произошедшего знакомы не были.