К утру он надеялся обойти наконец всех и окончательно выяснить, не появлялся ли здесь, как нагадала ему Монстера, так давно унесенный ветром отрок Ликандр.

Семафор злобно глянул на фамильные серебряные песочные часы, погнутые в кармане тяжелой сороковкой.

Час ночи.

Все проклятые доски были уже перетащены, и теперь стеллийские виртуозы пилы и топора взялись за дело при свете факелов и костров.

На ходу вытаскивая обломанными ногтями из ладоней занозки величиной с шорную иголку, Семафор чувствовал, как бессильная ярость в который раз уже за несколько часов вскипает у него в груди.

— Достопочтенному Семафору не спится? — Откуда-то из темноты лагеря прямо на него выскочил армейский старикашка-лекарь. — Бессонница? Вот, купи мое зелье — одна чайная ложка на стакан…

— Да отстань ты!.. — отмахнулся от него раздраженный воин.

— Очень хорошо действует! — не унимался Фармакопей. — Выпей пару глотков на сытый или голодный желудок — и через пять минут громом не разбудишь! А если две ложки на стакан — проспишь до обеда!..

— Слушай, дед, уйди от греха подальше, — угрожающе прорычал Семафор. — Без тебя тошно!..

— Ну как знаешь… — разочарованно пожал плечами старичок и повернулся уйти, видя, что торговля не задалась.

И тут в нацеленный на страшную месть мозг Семафора пришла одна заманчивая идея.

— Эй, Фармакопей! — Мощная рука, словно выстрелив, ухватила старика за плечо. — Постой! Я передумал. А ну-ка, расскажи-ка, что за отраву ты продаешь тут честным людям…

Довольный Одессит стоял на пригорке, скрестив руки на груди. Время еще только приближалось к обеду, а статуя была уже почти закончена. Последние штрихи приколачивались не спеша, но неотвратимо. Правда, среди тех, кто был не в курсе, что у самозваных скульпторов должен был получиться хомячок Родос, вышло небольшое разногласие, чуть не перешедшее в большую потасовку по поводу того, кто у них в итоге получился. Мнения варьировались от собаки до черепахи, но вперед вышел рядовой Хлорософ, поддерживаемый непререкаемым авторитетом адъютантства у Одессита, и разрешил все споры, сказав, что это — коза. Одессит не стал их разубеждать. Какое это имело значение? Все равно завтра днем, после отъезда Демофона, это деревянное чудовище будет превращено в бараки, а все они оставят свой след в истории Стеллы как непобедимые герои. И со временем даже непосредственные участники этой нелепой осады забудут, как все было на самом деле, потому что в книге будет написано совсем по-другому и гораздо лучше, чем в жизни.

Со стороны лагеря донеслась божественная музыка — частые удары меча о медный щит: сигнал к обеду.

Рабочие, мгновенно побросав свои инструменты, с довольным гомоном стайкой заспешили на зов повара, и Одессит, кликнув адъютанта, хотел было присоединиться к ним.

— Эй, царь Ипекаки! — Снизу на холм, с медным кувшином в руке, весело поднимался Семафор — любимчик войска.

— Ну что тебе еще? — слегка поморщился Одессит.

— Просто день сегодня замечательный! — широко улыбнулся батакийский герой и радостно взмахнул рукой.

Жидкость в запотевшем кувшине незамедлительно хлюпнула, сообщив, что сосуд почти полон, а на улице сегодня жара, и сразу же стеллиандрам захотелось пить.

— Сегодня, в честь праздника, я купил в лавке доброго вина, отдав целых два золотых, чтобы отметить торжество с друзьями и помириться с врагами.

— Ты уже стучался в ворота Трилиона? — кисло поинтересовался Одессит.

— Нет, я имею в виду тебя, — смущенно покраснел Семафор. — Забудем наши распри. Мы оба бываем неправы, не так ли? Выпей со мной этого белого полусладкого, и забудем обиды, хотя бы сегодня!

— «Бойтесь батакийцев, дары приносящих», — с усмешкой процитировал Эпоксида стеллиандр.

— Да уж не боишься ли ты меня? — изумленно расширил глаза Семафор.

— Я? Тебя? Где стаканы, батакиец?

— У хорошего солдата меч, ложка и стакан всегда с собой! — Ослепительно улыбаясь, Семафор ловко извлек из кармана три медных стакана.

— За наше здоровье, стеллиандры!

— За наше здоровье, — согласился Одессит и пригубил вино.

— Не перекисшее, и сахар в норме, — с важным видом знатока похвалил Хлорософ.

— Стоит двух золотых, — согласился Одессит и одним глотком допил остаток.

Семафор хотел выпить с ними, но приступ натужного кашля одолел его, и он, поставив свой стакан на траву и ухватившись за горло, согнулся пополам.

— Как, однако, жарко сегодня, — расслабленно опустился рядом со своим начальником Хлорософ. — Аж разморило чевой-то…

— Так бы и прилег, — с удовольствием растянулся на травке и Одессит.