– Меня смущает, что покои мои оказались в непосредственной близости с покоями гостя. Мне нездоровится, и я как раз собиралась попросить кого-нибудь из вас размять мне поясницу. Пожалуй, лучше мне перебраться куда-нибудь подальше… – В конце концов она устроилась в укромном уголке на переходной галерее, который в обычное время занимала дама по прозванию Тюдзё.

Томимый тайным желанием, Гэндзи пораньше отправил своих спутников спать и послал к супруге Иё-но сукэ Когими с письмом, но тот не мог ее найти. По всему дому разыскивал он сестру и лишь, выйдя на галерею, с трудом обнаружил ее убежище. Чуть не плача – «Какое поразительное жестокосердие!» – мальчик осыпал сестру упреками:

– Господин опять скажет, что я не стою его доверия. Но его жалобы лишь рассердили ее:

– Возможно ли так упорствовать в своем безрассудстве? Ты совсем еще дитя, и не годится тебе ходить с подобными поручениями! Объясни своему господину, что, испытывая некоторое недомогание, я оставила при себе дам, попросив их растереть мне поясницу. Иди же, твое присутствие может показаться подозрительным.

Она говорила весьма уверенно, но про себя думала: «О, когда б не решена была еще моя участь, когда б я по-прежнему жила в своем старом доме, где витает дух ушедшего отца, с каким радостным волнением ждала бы я встреч с ним, пусть даже и были бы они крайне редки. Теперь же у меня нет иного выхода. Пусть думает, что я дерзка, самонадеянна, я найду в себе силы…»

Но, увы, как ни велика была ее решимость, сердце разрывалось от боли и смятенно путались мысли: «Так или иначе, моя судьба определена, и бесповоротно. Будет лучше, если он окончательно укрепится в мысли, что я глупа, бесчувственна и недостойна его внимания».

А Гэндзи лежал, ожидая возвращения Когими: «Удастся ли ему уговорить ее? Он ведь и вправду совсем еще дитя». Но вот тот возвратился, дабы сообщить Гэндзи о неудаче, их предприятие постигшей.

– Более жестокой женщины я еще не встречал, – сказал Гэндзи. – Мне становится стыдно за свою настойчивость.

Трудно было его не пожалеть. Некоторое время Гэндзи молчал, печально вздыхая и в душе кляня женщину за жестокосердие.

Найду ли слова, способные убедить Вас…»

– написал он ей наконец. А женщина лежала без сна, хотя, казалось бы…

– ответила она.

Когими, всей душой жалея своего господина, ходил туда и обратно, забыв о сне, пока супруга правителя Иё, опасаясь, что дамы заподозрят неладное, не запретила ему появляться в ее покоях.

Спутники Гэндзи, как обычно, крепко спали, и лишь сам он, томясь и тоскуя, не смыкал глаз.

– Я еще не встречал женщины столь неприступной. Она слишком сурова, и эта суровость не исчезает, когда к ней приближаешься, напротив… – сетовал он, но, право, не будь она неприступна, его вряд ли влекло бы ней с такой силой. Казалось бы, на столь бесчувственную особу и внимания обращать нечего, но, увы, не так-то просто было от нее отказаться…

– Проведи меня к ней! – просил он Когими.

– Это невозможно, там все заперто крепко-накрепко, и людей вокруг много, – отвечал тот. Юное же сердце его разрывалось от жалости.

– Тогда хоть ты не покидай меня, – попросил Гэндзи, и мальчик лег рядом. Глядя на своего молодого, доброго господина, он радовался своему счастью, а тот скорее всего думал: «Право, это дитя куда милее своей жестокосердной сестрицы…»

Гэндзи, 17 лет

Когими – младший брат Уцусэми

Правитель Кии – сын Иё-но сукэ, пасынок Уцусэми

Супруга правителя Иё (Уцусэми)

Госпожа Западных покоев (Нокиба-но оги) – дочь правителя Иё, падчерица Уцусэми

– До сих пор никто никогда не относился ко мне с такой неприязнью, – говорил Гэндзи, не в силах уснуть. – Только теперь я понял, сколько горечи может таиться в любви. Какой позор! Вряд ли я сумею оправиться…

Обливаясь слезами, Когими лежал рядом. «Какой милый», – залюбовался им Гэндзи. Мальчик живо напомнил ему сестру: та же изящная хрупкость тела, память о котором еще хранили его пальцы, такие же недлинные волосы. Возможно, это сходство существовало только в воображении Гэндзи, но, так или иначе, оно пробуждало в его душе бесконечную нежность к мальчику.