Шрифт:
Одни лишь упреки слыша и с той и с другой стороны, мальчик совсем растерялся, но все-таки решился вытащить из-за пазухи сложенный листок бумаги. И женщина, несмотря на негодование, взяла его и стала читать.
«Наверное, поблекла, словно платье рыбачки из Исэ» (23), – думала она, представляя себе эту «пустую скорлупку», и печалилась.
А госпожа Западных покоев в крайнем замешательстве возвратилась к себе. Никто из прислуживающих ей дам и не подозревал о случившемся, и она украдкой вздыхала, замирая от страха и надежды, когда видела Когими, но, увы, тщетно.
Откуда ей было знать, что она оказалась жертвой ошибки? Прежде жизнерадостная и беззаботная, девушка с каждым днем становилась все печальнее. Впрочем, и та, жестокая, хоть и удавалось ей сохранять наружное спокойствие… Могла ли она предполагать, что сумеет пробудить в сердце Гэндзи столь глубокое чувство? «О, если б я жила так, как в те давние дни», – думала она, но, увы, вернуть прошлое невозможно. Как-то раз, не в силах сдерживать тоски, написала она на том же самом листке:
«Обильно росаНа крылья цикады ложится.Но под сенью ветвейКто увидит ее? Слезы тайныеУвлажняют мои рукава».Вечерний лик
Гэндзи, 17 лет
Дама с Шестой линии (Рокудзё-но миясудокоро), 24 года, – возлюбленная Гэндзи
Дайни – кормилица Гэндзи
Корэмицу – сын кормилицы Дайни, приближенный Гэндзи
Монах Адзари – сын кормилицы Дайни
Госпожа Сёсё – дочь кормилицы Дайни
Супруга правителя Иё (Уцусэми)
Правитель Иё (Иё-но сукэ) – супруг Уцусэми, отец правителя Кии и Нокиба-но оги
Дочь правителя Иё, ранее – госпожа Западных покоев (Нокиба-но оги)
Когими – брат Уцусэми
Молодая госпожа из дома Левого министра (Аои), 21 год, – дочь Левого министра, супруга Гэндзи
Укон – прислужница Югао
То-но тюдзё – сын Левого министра, брат Аои, первой супруги Гэндзи
Дама из дома с цветами «вечерний лик» (Югао), 19 лет, -возлюбленная То-но тюдзё, потом Гэндзи
Куродо-но бэн – сын Левого министра, младший брат То-но тюдзё и Аои
Государь (имп. Кирицубо) – отец Гэндзи
Левый министр – тесть Гэндзи
В те дни, когда Гэндзи тайно посещал некую особу, жившую на Шестой линии, он как-то раз, возвращаясь из Дворца, решил навестить свою кормилицу Дайни, которая занемогла тяжкой болезнью и приняла постриг [1] .
1
…занемогла тяжкой болезнью и приняла постриг. – Считалось, что человек, принявший монашеский постриг, может рассчитывать на выздоровление
Разыскав ее дом на Пятой линии, Гэндзи подъехал к нему, но ворота оказались запертыми, и, послав за Корэмицу, он стал ждать, пока их откроют, разглядывая между тем невзрачные окрестности. Рядом с домом кормилицы стоял небольшой домик, окруженный новым кипарисовым забором. Кое-где верхние створки решеток были подняты, и в отверстиях белели опрятные шторы, сквозь которые виднелись прелестные женские головки – женщины с любопытством поглядывали на улицу. Наблюдая, как они двигались по дому, Гэндзи попробовал представить их себе во весь рост и вынужден был заключить, что они чрезмерно высоки [2] . «Кто же там живет?» – заинтересовался он, слишком уж необычным показалось ему это жилище.
2
…вынужден был заключить, что они чрезмерно высоки. – Японские комментаторы указывают, что пол в этом доме был, очевидно, выше обычного уровня
Гэндзи приехал сюда в самой скромной карете и даже без «передовых». «Кто меня здесь узнает?» – успокаивал он себя, украдкой выглядывая из кареты. Ворота у дома, привлекшего его внимание, были подняты, и взору Гэндзи представилось столь тесное и бедное жилище, что ему стало грустно. «Где в целом мире…» (24). Впрочем, ведь и драгоценные хоромы не лучше.
Ограда, сбитая из поперечных планок, была увита прелестным зеленым плющом, из зелени, горделиво улыбаясь, выглядывали белые цветы.
– «Я спросил у той, что стояла» (25), – невольно вырвалось у Гэндзи, и один из спутников его, почтительно склонившись, ответил:
– Это белое, пышно цветущее (25) называют «вечерний лик» [3] . Имя – словно у женщины… Но на какой неприглядной ограде приходится им цвести.
Да, вокруг теснились бедные домишки, там и сям – покосившиеся, ветхие стены… А по застрехам, увы, тоже не отличавшимся крепостью, вились цветы.
– Что за жалкая судьба у этих цветов! – сказал Гэндзи. – Сорвите мне один.
Кто-то из приближенных, пройдя сквозь приподнятую створку ворот, сорвал цветок. Тут приоткрылась дверца – как ни странно, довольно изящная – и на пороге появилась прелестная девочка-служанка, за ней тянулись длинные хакама из нелощеного желтого шелка. Поманив приближенного Гэндзи, она протянула ему благоуханный белый веер и сказала:
3
«Вечерний лик» (югао) – тыква горлянка, лагенария, цветущая белыми цветами, которые, раскрываясь вечером, к утру увядают