Я попятилась к двери.

— Их только по ботинкам вычислить можно, — злилась девушка, — костюмы у дур одинаковые, а обувь разная. Сейчас пойду к их режиссеру жаловаться, он сразу заявит: «Опишите ту, что безобразничала». И что я скажу? Уши, лапы, хвост? Мне нужен цвет ее обуви! Вы заметили, что у нее на ногах было, а?

— Ролики, — ответил Николай.

Аптекарша закатила глаза.

— Ботинки какие?

— На шнуровке, — поделился наблюдениями Роман.

— Цвет, цвет, цвет, — твердила девушка.

— Красные, — уверенно сказал Колян.

— Черные, — одновременно с коллегой сообщил Роман.

— По-моему, зеленые, — высказалась я и кинулась на улицу.

Впрыгнув в машину и на всякий случай заблокировав двери, я поняла, что головная боль прошла сама собой без всякого цитрамона, и позвонила Катюше.

— Привет, — весело сказала подруга. — А Плюшка такая пройда! Затеяла с Адой гонки по участку. Спрячется за кустом, потом вылетает и лает.

— Человек может постоянно принимать антибиотики? — перебила я подругу.

— Зачем? — удивилась та.

— Это другой вопрос. Ответь на первый.

— Такие лекарства пьют курсами, врач рассчитывает дозу.

— А если больной сам решил лечиться?

— Дураков хватает, — вздохнула Катюша, — но ни к чему хорошему это не приведет. Антибиотиков много, надо знать, от чего какой.

— Давай отбросим в сторону разум и разберем такую ситуацию, — попросила я. — Мужчина регулярно употребляет препарат пенициллинового ряда. Что с ним случается?

— Он идиот?

— Нет, просто очень напуган. У него был врожденный сифилис, теперь он скрывает факт заболевания от окружающих, это его самая страшная тайна. И он боится, что сифилис вернется.

— Его же вылечили.

— Тут чистая психология. Чуть только у него прыщик вскочит, он впадает в панику: мол, сифилис вернулся, вот и бросается к антибиотикам.

— Ему поможет психолог, пусть сходит к специалисту, — посоветовала Катя.

— Нет, на такой шаг он никогда не решится. Какие реакции будут наблюдаться у такого человека? Его может тошнить?

— Конечно, антибиотики совсем не безразличны для желудка.

— Слабость, головокружение?

— Вполне вероятно.

— Отсутствие аппетита, понос?

— Возможно.

— Серый цвет лица, бессонница?

— При длительном употреблении лекарств организм может неадекватно на них реагировать, если они, конечно, не предназначены для пожизненного приема, — ответила Катюша.

— Скажи, есть ли где-нибудь список препаратов, которые запрещены к продаже из-за того, что они вызывают осложнения?

— Конечно. А тебе зачем? — удивилась Катя.

— Можешь мне помочь? — попросила я.

К дому Исидора мы приехали вместе с Ниной.

— Будем ждать Вовку или сразу пойдем? — спросила Косарь.

— Костин стоит в пробке, — вздохнула я, — можем начать. Я майору все объяснила: и про черный ход, и про чулан, из которого слышны разговоры тех, кто сидит на кухне. Значит, так… Я открыто иду через парадную дверь, а ты проскальзываешь незаметно.

— Уже поздно, — пробормотала Нина, — вероятно, Павел лег спать.

— Еще одиннадцать не пробило, — пожала я плечами. — Вот Исидор около девяти в спальню уходит и больше не высовывается. Он считает, что мозг должен отдыхать по расписанию.

— Правильный дедуля, — хихикнула Косарь. — Я бы тоже сразу после программы «Время» подушку давила, но не имею такой возможности, раньше полуночи домой добраться не удается.

— Нужно было в юности идти на мехмат, стать кандидатом, доктором наук, академиком, сделать кучу научных открытий, придумать для обороны страны нечто полезное — и спи потом сколько хочешь, — улыбнулась я.

Нина сдвинула брови. В моей сумке затрещал мобильный, я вытащила трубку.

— Вовка? Ты далеко?

— Вроде нет, но передвигаюсь со скоростью беременного танка, — мрачно ответил майор. — Ты была права, их обворовали. Унесли всего очень много! Первого числа, как всегда, там получили ящик, оформили содержимое, а второго утром ничего на месте не оказалось. Вызвали милицию — никаких следов. Одно ясно: действовал кто-то из своих, знакомых с местными порядками. Подробности потом.

— Хорошо, — сказала я, — понятно.