В приемной никого не было, но в самом кабинете Трабушинского слышался какой-то разговор и другие звуки. Инна решила выждать, она не хотела появляться там при свидетелях. Подойдя к приоткрытой двери, она прислушалась.

– Ты не понимаешь, – говорил Григорий Исаакович. – Какой это ужас! Я знал, что она может сорваться каждую секунду, но чтобы так безобразно, так постыдно… Нет, это самый настоящий стресс, самый настоящий… Мне необходимо расслабиться, и ты знаешь, что это получается только в твоем обществе. Иди, иди сюда… Ирочка, иди сюда!

Инна осторожно заглянула в кабинет. Трабушинский и Рокотова! Ирина устранила Веру, что открыло ей путь в гранд-дамы.

Осторожно отойдя в сторону, Инна задумалась. Виталий уже три дня не ночует дома, совсем скоро он попросит ее съехать. Рокотова, добившись своего, не даст ей спокойно жить. Она – та же Вера, только на тридцать лет моложе.

Инна приняла решение. Ей нужно уходить из театра. Но перед этим следует проучить Ирину. Она использовала ее, нагло обманула, крутит роман с Трабушинским.

Дождавшись, пока в половине второго закончится репетиция, Инна притаилась и увидела, что Ирина прошествовала к себе в гримерную.

– А, это ты, – сказала та, заметив входящую Инну. Рокотова сидела около зеркала, приводя свое лицо в порядок. – Можешь меня поздравить, я теперь прима «Колизея». Думаю, эта встряска пойдет на пользу театру, освежит его кровь, придаст силы…

– Ты подставила меня, Ириночка! – медленно и четко произнесла Инна, глядя в зеркало. Ее глаза встретились со взглядом Рокотовой. Та даже не вздрогнула, продолжая очищать кожу косметическим молочком.

– Ты о чем? – как ни в чем не бывало, спросила она. – Я тебя не совсем понимаю, дорогуша!

– О том, что ты знала, что у меня нет ни единого шанса стать любовницей Трабушинского, так как уже сама захомутала старичка.

– Что, своими глазами убедилась в этом, Инночка? И что ты теперь желаешь? Иди к себе, дорогуша, не мешай мне, я домой доберусь к трем, а на репетицию надо утром к восьми.

– Значит, ты просто таскала моими руками каштаны из огня? – Голос Инны был ровен и спокоен.

– Конечно, – ответила Ирина, расчесывая волосы. – А что ты хочешь? Твои проблемы, дорогуша. Твои собственные. Скажу честно, я тебя подставила, но тебе захотелось слишком многого. Выползла с Тихого океана, зацапала Виталика и ротик раскрыла на Трабушинского. А жирным кусочком-то не подавишься, дорогуша? Подай мне полотенце, оно там, на спинке стула…

– А если я расскажу обо всем Трабушинскому или вообще кому-нибудь? Тебя растопчут, Ириночка, растопчут, оплюют и утопят в унитазе…

– Не хами, дорогуша. Тебе никто не поверит. Тем более, Вера всех уже достала, от нее рады избавиться и Трабушинский, и другие актеры, и вся Москва. Теперь пусть сидит где-нибудь в Ялте или Гаграх, вспоминает прошлое, мемуары пописывает… И еще запомни, дорогуша. – Глаза Ирины сверкнули, взгляд стал колючим и злым. – Заткни свой ротик, а не то тебя в два счета выкинут из «Колизея», а я такого наговорю всем, что тебя в столице даже метро подметать не возьмут. Прикуси язычок и гордись, что помогла зажечься сверхновой звезде – Ирине Рокотовой!

Инна поняла, что проиграла. Доказать, что у нее имелся устный договор с Ириной, было невозможно. Никаких следов, ведущих к Рокотовой. Наркотик Вере подсыпала она, а не Ирина.

– Дай полотенце, ты что, дорогуша, оглохла? Это Москва, тут каждый борется за себя, это тебе не Урюпинск или Вышний Волочек. У кого больше ума и изворотливости, тот и на коне. А ты, увы, пока ходишь в конюших. – Раздался ее смех, низкий, едкий и вульгарный.

Инна подала ей полотенце и на секунду представила, что закидывает его ей на шею, душит, Ирина мечется, ее тело сотрясают судороги, глаза вылезают из орбит, щеки синеют. И она умирает.

Когда Инна услышала хрипы Рокотовой, то сначала не поняла, в чем дело. Она осуществила то, о чем подумала. Вафельное полотенце, захлестнутое вокруг шеи Ирины! Инна разжала руки. Нет, она не станет убийцей!

– Ирина? – произнесла она. – Ира, что с тобой?

Рокотова не отвечала. Косметика размазалась по лицу, рот приоткрылся. Она была мертва.

Инна посмотрелась в зеркало. Она убила Рокотову. Убить, оказывается, очень легко. Ей не следовало этого делать, но раз уж так получилось… Ирина заслуживала смерти.

Тщательно обтерев все предметы в комнате, Инна вышла, плотно затворив дверь. Ирину найдут завтра утром. На нее никто не подумает, решат, что это сделал бесноватый поклонник или тайный фанат Ассикритовой.

В ту ночь Инна заснула быстро, так и не дождавшись Виталия. Кошмары ее не мучили.

Следующая неделя была неделей следствия, допросов и расспросов. Как Инна и полагала, никто и представить не мог, что убийца она. Официальное следствие заглохло, а в кулуарах шушукались, что это месть Веры. Ассикритову, по чьему-то навету обвиненную в убийстве молодой соперницы, подвергли общественному остракизму. Она снова запила и, отвергнутая абсолютно всеми театрами, скрылась на курортах.