У меня по коже побежали мурашки. Кажется, это гейм овер! Но жаловаться не на кого. Сама напросилась! И все равно – извращенец! Интересно, а что он сам думает по этому поводу? Здесь мы с ним не совпадаем. Это точно. А как хорошо было бы вообще нигде не совпадать! По жизни. Только теперь уже не получится. А что может получиться? Нет, ну должен же быть хоть какой-то способ ему напакостить! Надо было маринованного чеснока наесться, что ли! Или свежего? Но не хотелось ведь! Более того, я и сама чеснок не люблю. Первой стало бы плохо мне. И святую воду с духами с меня уже смыли. Ох, черт его дери за хвост! Мне стало по-настоящему страшно. Так страшно, как в детстве, когда я увидела бешеную собаку. Она не могла до меня дотянуться, я была далеко от нее, но в глазах у нее было такое… Безумие, обреченность и смертная тоска. Я представила себе, что могу смотреть такими же глазами, – и поневоле задрожала. И вампир почувствовал мой страх. Он опять засмеялся, потом наклонился ко мне и лизнул меня в шею. Меня замутило. Нет, не все еще потеряно! Может, меня вывернет прямо на него? И меня придется вымыть перед сексом? Вообще, этот вариант стоит рассмотреть! Не будут же меня мыть вместе с креслом!

– Что, без принуждения никто не дает? – кое-как выдавила я. – И правильно! Мне бы тоже со слизняками было не в кайф.

Слова едва выдавливались из меня. Было отвратительно чувствовать себя жертвой. Теперь я понимала деда, который прорвался на фронт вопреки всем и вся. И убивал. И никогда не мучился угрызениями совести. Просто потому что фашисты первые начали эту игру. Они решили сделать русских жертвами, а жертвами-то мы никогда и не были. Кем угодно, но не жертвами и не рабами. Нас много раз пытались подчинить, но стоило нам понять, что происходит, – и Россия вставала на дыбы, да так, что цари летели в кусты, теряя по дороге хвост и голову! И вампир ничем не лучше Гитлера! Бешенство нарастало, заменяя страх. Но что от этого было толку? В связи с историческим экскурсом у меня был только один вопрос. Как встать на дыбы лично мне? Если кресло тяжелое, а я даже гантели никогда не тягала.

– Приведи вторую, – бросил Дюшка Алексу и опять наклонился к моему уху. – Это – задаток.

И провел ногтем у меня по шее. Я взвизгнула. Громко. От души. Больно вообще-то. И струйку крови на коже я тоже почувствовала. Дюшка опустил голову и слизнул ее. Сволочь. Ну погоди ж ты…

– Надеюсь, ты зубы чистишь регулярно? Не хотелось бы подцепить заражение крови.

Чего мне только стоило спокойствие в голосе… И Дюшке оно не понравилось. Он перестал слизывать с меня кровь и прошипел:

– Игры кончились, девочка. Пора платить по счетам…

– И ты здорово задолжал богу, – бросила я. Все равно убьют – так хоть поругаться напоследок.

Позади что-то скрипнуло – и Алекс ввел мою подругу. Катька была вся мокрая, с ног до головы – видимо, духи со святой водой кровососам резко не понравились. Свежих укусов вроде не было, но глаза – как две стеклянные пуговицы. Пустые и ничего не выражающие.

– Интересно, а как же я этому не поддаюсь?

– Не волнуйся, – прошипел над моим ухом Дюшка. – У нас будет вечность, чтобы выяснить твои способности.

Андре повернулся к Кате и прищелкнул пальцами. Что-то изменилось в голубых глазах. Теперь они уже не напоминали тупую куклу Барби. В них была жизнь, был разум, была подавленная и намертво связанная воля. И был смертельный страх.

– Юля? Что происходит? Как мы…

Взгляд ее упал на вампира. Она вскрикнула и отшатнулась. Кажется, Андре это доставило немалое удовольствие. Садист проклятый! Урою! Лично! Лопатой!

– Ты совершенно права. Вы обе у меня в гостях. А еще через несколько дней вы обе будете молить меня о гостеприимстве.

– Облезешь, гнида, – отозвалась я. Бешенство хорошо влияло на мои голосовые связки. Теперь я была твердо уверена, что это овечье блеяние – мой голос. И попробовала ободрить подругу: – Катька, пока мы не вампиры, мы не побеждены!

Тут Андре резко, всем телом повернулся к Кате.

– Раздевайся!

Катя дернулась как от удара плетью. Руки ее сами по себе рванули ремень джинсов. И тут мне пришла в голову еще одна мысль.

– Ты ей еще стриптиз прикажи станцевать. Так не встает, что ли?

– Стриптиз? Что ж, хорошая идея. Танцуй!

Катька задрожала. Я подмигнула ей. «Сделай что-нибудь!» – умоляли меня голубые глаза. «Если бы я могла…» – отвечали мои. Веревки попались на редкость паскудные. Тонкие, крепкие и очень туго затянутые. Шипи не шипи – хрен вырвешься! А будешь вертеться – сосуды перетянутся еще сильнее. Профессионал завязывал, чтоб ему икать по жизни!..

Действие тем временем разворачивалось полным ходом. Сашка вышел, и в комнате остался один Андре. Вампир уже избавился от пиджака и рубашки, оставшись в одних брюках. Его грудь была густо покрыта золотыми волосками. И – странное дело – на меня накатила волна желания. Да, я ненавидела этого типа, да, я убила бы его за то, что он с нами делает, но мое тело так не думало. Оно хотело оказаться в кольце этих сильных рук, тоже заросших золотистыми волосками, но более тонкими и мягкими, чем на груди. Мне безумно хотелось потереться о его руки, ощутить эти волоски своей обнаженной кожей, посмотреть, как они встанут дыбом, когда мы будем… Нет! Юля, о чем ты думаешь?! Очнись! Это существо – враг! Ни шагу назад, ни капли положительных эмоций к врагу!

– И бельем в него бросить не забудь, чтоб трусы на ушах повисли. Хоть рожу его видеть не будешь, – подсказала я.

И Катька повиновалась. Отлетел в сторону свитер, тоненькая маечка и лифчик были брошены прямиком в Дюшку – и за ними последовали и трусы.

А в трусах-то кармашек. А в кармашке – крестик. Его Дюшка и поймал. Аккурат травмированной частью лица.

Крестик полыхнул огнем. Вампир взвыл и подскочил ко мне.

– Ах ты…

Дальше не цитирую по понятным соображениям. Даже мой дед так не ругался. Я поняла, что сейчас мне свернут шею, – и постаралась оскалиться. Спас робкий стук в дверь и Сашкин голос.