— Что это, вы спите с мужем в разных кроватях?

— Почему вы удивляетесь? Так почти все спят.

— Ну, далеко не все! И вам не скучно?

— Нет, гораздо лучше отдыхать и спать одному в кровати.

Он с большим сомнением покачал головой.

— Я с этим не согласен.

— Это дело вкуса.

Я скорей повела его в столовую.

Я купила и приготовила много еды, больше закуски и сладости. Любя пирожное с кремом, купила целый торт. Несколько сортов шоколадных конфет, сделала заливное из осетрины, салат и т.п. Я. П. против моего ожидания, был довольно равнодушен к еде. Садясь за стол, он сказал: "Вот эту колбасу я люблю" (чайную) и почти только одну ее и ел, с большим количеством хлеба. Балык, икру, шпроты он только пробовал. Шампанское и торт ему понравились, он выпил большую половину бутылки и после этого сделался разговорчивым.

Время подходило к двенадцати, мне уже хотелось спать, а он и не собирался уходить. Наконец я спросила:

— Не пора ли вам, Я. П., идти домой? Вы живете далеко и вам, вероятно, не меньше часа добираться туда.

— Что вы говорите? Идти домой? Я не собираюсь идти спать домой.

— А где же вы будете спать?

— Здесь!

— Ну нет. Я не приглашала вас с ночевкой. Лучше собирайтесь и уходите, пока не поздно.

— Куда я пойду в это время? Вы же знаете, я живу очень далеко, туда даже трамваи не ходят. Почти каждую ночь возле нас случаются хулиганские выходки, а на мне новый костюм, разденут, да еще и прибьют!

— Ну и нахал же вы!

— Почему вы ругаетесь?

— Еще бы не ругаться! — я прямо пришла в бешенство. — Убирайтесь немедленно. Идите спать на мельницу, вы отлично знаете, я не приглашала вас ночевать.

— Откуда я могу знать, что у вас было на уме? Я не могу идти спать на мельницу, там везде мука, а я в новом костюме. Да там и неудобно спать, негде, не на полу же?

— Мне совершенно безразлично, где вы будете спать, вы и ваш костюм! Я не хочу, чтобы вы оставались здесь. С такими бесцеремонными, как вы, и поступать нужно бесцеремонно, сейчас пойду и позову соседа, чтобы он вас выставил отсюда.

— Успокойтесь и не поднимайте скандала. Идите себе в свою спальню и спите, а я примощусь вот здесь на кушетке. Не пролежу же я вам кушетку за одну ночь до дыр? Утром чуть свет я уйду.

Я ушла в спальню и заперла за собой дверь. Я так на него разозлилась, что не дала ему даже укрыться одеяла и простынь. Пусть себе устраивается, как хочет! Я больше злилась на себя, ведь я должна была догадаться, как он себя поведет. Я знала, что у него, по его словам, "был предок магометанин".

В понедельник утром он как ни в чем не бывало пришел ко мне в контору по какому-то делу. Я же очень долго на него сердилась.

Каждый год во время летних каникул Сережа брал работу по всевозможным ботаническим обследованиям. Это было частью его исследовательской работы и, кроме того, давало дополнительный, порою очень существенный, приработок не только в летнее время, но и зимой, когда он писал отчеты об этих обследованиях. В этом году военный комиссариат наметил провести работу по улучшению пастбищ военно-конных заводов; для работы был привлечен известный московский профессор, специалист по пастбищам, а он, в свою очередь, пригласил Сережу взять на себя ботаническую часть обследования, а также заменять его во время отсутствия. Предложение было заманчивым: работа интересной и плата куда выше обычной, так как военный комиссариат со средствами не стеснялся.

Пятнадцать студентов старшего курса были разосланы во все одиннадцать заводов для составления карт растительности и выпасов и Сережа должен был ездить проверять и направлять их работу. Летом он по нескольку раз объехал все заводы, все они расположены на Северном Кавказе и юге Украины, и, приехав, рассказывал мне много интересного о тамошней жизни. Все начальники заводов были военными, рангом от майора до полковника, а в одном, самом большом, был комбриг. Этот комбриг любил изображать из себя Чапаева, носил чапаевские усы, усвоил чапаевскую манеру разговора (возможно, много раз смотрел кинофильм "Чапаев") и у него, как у Чапаева, был любимый шофер Митька, продувной, бойкий парень, очень лихо возивший командира на автомашине, и которому сходили с рук многие проказы, затеянные под пьяную руку. Митьку боялись очень многие и перед ним заискивали.

В одном заводе начальник был большим любителем красоты и порядка. Ему не нравилось, что сотрудники завода понастроили курятники и свинушники возле своих домов. Сделанные из строительных остатков, глины и соломы, они портили, по его словам, "архитектурный ансамбль" завода, даже на задворках. Сотрудники не хотели расставаться с курами, живя в степи, далеко от селений, им трудно было доставать яйца и птицу, но командир не сочувствовал и один раз, когда его очередной приказ о разрушении пристроек не подействовал, он сам вставши ночью, пошел и с помощью керосина поджег несколько курятников и свинарников. На заводе поднялась страшная суматоха: свиньи кричали, куры кудахтали, а хозяева разбивали топорами курятники, стараясь как можно скорее выпустить обезумевших от ужаса животных на волю. Сережа подозревает, что именно его приезд был последней каплей, переполнившей чашу терпения начальника, потому что "Аутодафе" было устроено на другой день после этого.

На другом заводе, присланный на работу студент стал ловить и есть змей, он пек их на углях костра. Узнав об этом, рабочий, у которого он жил на квартире, отказался держать его у себя и никто другой не соглашался его взять. Сереже пришлось перевести его на другой завод.

Жизнь в военно-конных заводах была не похожа на жизнь в станицах: еды много, вино, водка и пиво в изобилии и дешевы и любители выпить скоро спивались.

— Знаешь, что я нашел знакомое на всех заводах? — спросил Сережа смеясь.