Шрифт:
Только в 1943/44 хозяйственном году крестьяне Латвии должны были сдать 190 тысяч свиней. В Рижском округе норма сдачи масла от одной коровы достигла 90 килограммов в год, что было значительно выше среднегодового производства масла на одну корову. За годы оккупации в Латвии наполовину уменьшились посевные площади. Урожайность полей снизилась в 2 раза. Крупного рогатого скота и лошадей осталась лишь половина, овец и свиней — треть. Площадь вырубленных и выжженных лесов в Латвии составила 200 тысяч га.
Промышленность Латвии была почти полностью разрушена: из 1107 промышленных предприятий Латвии, работавших в 1941 году, в 1944 году смогли включиться в работу лишь 100 предприятий. Продукция ее промышленности в 1944 году составляла 16% довоенной. Общий ущерб народному хозяйству составил 2 миллиарда рублей. Значительная часть хозяйственной продукции Прибалтики была разграблена и вывезена в Германию.
Те, кто в первые дни оккупации ожидал процветания при немцах, были потрясены наступившей массовой скудостью пищевого рациона, а затем массовой нищетой и голодом. Уже в июле 1941 года в городах была введена карточная система. Заработная плата и цены на обязательные продовольственные поставки крестьян были зафиксированы на уровне 60% от Восточной Пруссии. В своей хозяйственной политике на Востоке оккупанты исходили из указа Гитлера от 29 июня 1941 года «О хозяйстве во вновь оккупированных восточных областях». Указ предоставлял рейхсмаршалу Г. Герингу как руководителю администрации четырехлетнего плана развития Германии право осуществлять «любые меры, необходимые для максимального использования обнаруженных запасов и экономических мощностей для развития хозяйственных сил па пользу германской военной экономики».
В Прибалтике немецкие оккупанты проводили ту же политику, которую они с осени 1939 года проводили в оккупированных странах Европы. Бразильский ученый Жозуэ де Кастро в своем исследовании «География голода» писал: «Захватив ряд европейских стран, Германия приступила к осуществлению своей политики «организованного голода»». Автор труда «Голод в Европе» Б. Шуб писал: «Генеральный план Третьего рейха состоял в том, чтобы преподать народам Европы урок нищеты, распределяя среди них, в зависимости от того, какую ценность каждая из стран имела для осуществления военных и политических целей рейха, скудные количества продовольствия, которые остались бы после удовлетворения нужд Третьего рейха».
По словам Жозуэ де Кастро, «наряду с расовой дискриминацией Германия установила продовольственную дискриминацию, разделив население Европы на категории хорошо питающихся, плохо питающихся, голодающих и умирающих от голода. Немцы были фактически единственной группой людей, относившейся к категории хорошо питающихся; благополучие всех остальных народов было принесено в жертву ради хорошего питания господствующей расы». В 1940 году глава Трудового фронта Германии Роберт Лей заявил: «Низшая раса нуждается в меньшем пространстве, меньшем количестве одежды и в меньшем количестве продовольствия, чем германская раса».
Исследователь голода в Норвегии во время немецко- фашистской оккупации Эльза Маргрете Руд писала: «Они напали на нас, как саранча, пожирая все на своем пути... С рынка постепенно исчезал один продукт за другим: сначала яйца, затем мясо, кофе, сливки, масло, молоко, шоколад, чай, рыбные консервы, фрукты и овощи и, наконец, сыр и свежая рыба — все ушло в немецкую глотку».
В первую же неделю после оккупации немецкие захватчики вывезли из Голландии 90% запасов масла. В течение первых двух лет войны Голландия потеряла четверть поголовья скота, количество свиней сократилось с 1,8 миллиона до 490 тысяч, а домашней птицы — с 33 миллионов до 3 миллионов. В Дании немецкими оккупантами было конфисковано мяса, масла, яиц на 10 миллионов долларов.
Следствием разграбления сельского хозяйства оккупированных стран Европы стал массовый голод в этих странах. Вскоре после вторжения немцев в Польшу дневной паек в этой стране снизился до 700—800 калорий. По свидетельству автора доклада М. Бабичка, поляки дошли до того, что «ели собак, кошек и крыс и варили похлебку из кожи павших животных и древесной коры». Следствием хронического голодания стали различные болезни, поразившие миллионы поляков. Распространились заболевания щитовидной железы. К концу войны рахит в более и менее острой форме наблюдался у 70% всех мальчиков и 58% девочек. По окончании войны 80% польских детей болели туберкулезом в скрытой форме, а 15 тысяч детей были больны туберкулезом в открытой форме.
К концу войны голод в Голландии принял катастрофические размеры. В 1944—1945 годах дневной рацион питания сократился до 800 калорий. Общее потребление белков составляло от 10 до 15 граммов в день, а дневное потребление жиров — до 2,5 грамма. В результате уровень смертности, поднявшийся в первый год войны до 9 человек на тысячу жителей, во второй год — до 17, еще более возрос. По свидетельству Макса Норда, автора книги «Амстердам во время голодной зимы», народу умирало столько, что «не хватало дерева для гробов, и покойников складывали длинными рядами в церквах». То же творилось и на оккупированной советской земле.
Объясняя проводимую ими политику геноцида, оккупанты ссылались на необходимость обеспечить продовольствием население Германии. Инспектор по вооружению на Украине писал в официальном документе 2 декабря 1941 года: «Изъятие из Украины сельскохозяйственных излишков в целях снабжения рейха... мыслимо при условии, если внутреннее потребление на Украине будет доведено до минимума. Это будет достигнуто следующими мерами: 1) Уничтожением лишних едоков (евреев, населения крупных украинских городов, которые, как Киев, вообще не получают никакого продовольствия). 2) Путем предельного сокращения продовольственной нормы украинцев — жителей городов. 3) Уменьшением продовольственного потребления крестьянского населения».