– Все понятно, – сказал Лекант. – Значит, мы нужны уже сейчас.

– Да! – закивала Леночка. – А где вы находитесь?

– Неважно. Мы немедленно переместимся в дом к Тийе, и вы заедете за нами…

– Часа через два. Кстати, Лекант, вам надо позаботиться о костюме. У вас есть смокинг?

– Нет.

– Тогда его привезем с собой мы. А вы, Тийя, наденьте вечернее платье.

– Хорошо.

– Тогда я отключаюсь. Ждем вас!

Монитор погас. Я влюбленно посмотрела на Леканта.

– Что? – спросил, улыбаясь, он.

– Я так счастлива…

– Значит, тебе понравилось?

– Еще бы!

– Мы сюда обязательно вернемся, и не раз. А пока давай перемещаться к тебе домой.

Лекант обнял меня, прижался губами к моему лбу, и вот мы уже стояли посреди гостиной в моей квартире.

– Никак не могу привыкнуть к таким вот твоим перемещениям, – сказала я, нехотя отлипая от своего возлюбленного. – Будешь кофе?

– Нет, не надо. От этого горького напитка у меня начинается духкха.

– Что?!

– Духкха. Как бы тебе перевести… Нестроение, разор, шатание. Как будто по крепкому дому ударили тараном.

– Бедненький! Что ж ты раньше не сказал? А чай тебе можно?

– Это такая полупрозрачная жидкость с травой?

– Ну… да.

– Можно. От него не приходит духкха. Тийя, я хочу посмотреть, как ты будешь надевать вечернее платье.

– Лекант, а это нас не задержит? У нас ведь всего два часа.

– Я успею.

В общем, платье я надела как раз к приезду машины от Елены Нейс. Шофер поднялся к нам в квартиру и передал Леканту смокинг и ботинки.

– Я подожду вас внизу, – сказал он.

Лекант задумчиво посмотрел на смокинг.

– И это надо надевать?

– Надо. Лекант, давай я тебе помогу. Ох, слава богу, что дома нет моих родителей. Они бы померли со смеху!

– Почему?

– Да потому что смокинг для тебя – все равно что смокинг для ангела. Тебе не подходит эта одежда.

– Тогда, может, не надевать?

– Избави небо! Придется вытерпеть. Так. Вот это надевается сюда и застегивается здесь…

Со смокингом мы управились вполне оперативно. Когда Лекант был полностью экипирован, я опять в который раз залюбовалась им. Лицо – просто хоть икону пиши! Фигура – все модели обзавидуются! И это все мое! И это для меня он прочел «Камасутру» и в той гавайской хижине старался так, что… Впрочем, об этом умолчу. Вдруг мою повесть будут читать подростки. Им совсем ни к чему знать, что происходит между красивыми мужчиной и женщиной в гавайской хижине на берегу океана.

– Черкну родителям записку, – вспомнила я дочерний долг. – «Мама и папа, мы уехали с Еленой Нейс в резиденцию губернатора. Вернемся завтра. Не волнуйтесь». Все! Дочерний долг исполнен!

Мы спустились к роскошному серому лимузину. Старушки, сидевшие на лавочке, сверлили нас взглядами, как лазерами. Еще бы! Будь я старушкой, я бы тоже себя просверлила взглядом.

Машина завелась и легко тронулась с места. Поначалу водитель не набирал скорость, лавируя среди улочек и проспектиков города, но, когда выехали на Ореховскую трассу, дал по газам.

Я откинулась на мягкое сиденье, взяла руку Леканта в свои ладони и счастливо вздохнула. Красота! Впереди нас ждет бал у самого губернатора, новая встреча с Еленой Нейс, шампанское, хоть мне его и нельзя… О дхиане Хаоса, вызвавшей на поединок моего Леканта, о браслетах богов я старалась не думать. Успею еще. Ночь впереди.

Водитель хорошо гнал машину. Я оторвалась от созерцания лица Леканта и посмотрела в окно. Чудесно! Мимо проносились поля поспевающей пшеницы, лесопосадки, украшенные темно-зеленой листвой, а над всем этим дивом расстилалось бескрайнее небо. И ни единого облачка.

Наконец поля и лесопосадки сменились отдельно стоящими посреди садов и прочих кущ группками домов. Они казались роскошными, это было заметно издалека. Скоро промелькнул указательный знак «Кулибинка», и мы въехали в царство власти и денег.

Шофер проехал между рядами двух– и трехэтажных особняков и затормозил перед трехэтажным домом, огороженным кованым узорчатым забором.

– Приехали, – сообщил он.

Мы вышли из машины. Даже воздух в Кулибинке был иной, чем в Щедром. Пахло, пахло тут немереными долларами и евро, вклеивался и жалкий ароматик отечественных рублей. Я увидела, как Лекант поморщился.

– Что такое, милый?

– Здесь пахнет слезами, – сказал он. – Слезами и проклятиями.

– Да, я тоже что-то такое чувствую. Чего же ты хочешь? Здесь живут власть и деньги имущие. А их никто не любит.

Сказав это, я подумала: а каково же приходится этим несчастным, которых никто не любит? Они же хуже слепых! Впрочем, они не догадываются о своей инвалидности и наверняка никого не любят сами. А ведь без любви человек все равно что покойник в отпуске. Кажется, это сказал Ремарк.