— И Лодердейл, несмотря на склонность выряжаться в дурацкие платья, чтоб позабавить нас, был во всех остальных отношениях вполне нормальным мужчиной. Кстати, от первого брака у него трое детей.

— Не вижу в том ничего забавного.

— Нет, он действительно был иногда страшно забавен. И мы привыкли к его чудачествам. И всегда очень смеялись.

Охотничий домик под названием «Трам-тара-рам» располагался на склоне горы. Лес, окружавший поляну, надежно скрывал его от посторонних глаз.

— Как это, интересно, можно задушить человека, скачущего на лошади, чтоб он потом с нее свалился? — спросил Флинн. — Попробуйте объяснить.

— Шейные позвонки у него оказались сломаны. Мы обо всем позаботились. И благодаря вам уже не совершали ошибок, как тогда, с Хаттенбахом. Уэлер правильно сказал: «Надо было выстрелить в Хаттенбаха еще раз, с близкого расстояния». Тогда бы это больше походило на самоубийство.

— Рад был оказать посильную помощь, — буркнул Флинн. — Так, значит, вы просто свернули шею Лодердейлу, чтоб никто не заметил, что он был задушен?

— Да. Он свалился с лошади, и она на него наступила. И сломала не только шейные позвонки, но и еще несколько костей. Нет, правда, вы уверены, что не хотите кофе?

— Так вы что же, заставили лошадь топтать Лодердейла до тех пор, пока копыто не попадет по шее?

— Примерно так.

— А затем сняли с него вечернее платье и переодели в костюм для верховой езды?

— Примерно так. — Рутледж подлил себе кофе.

— Знаете, вы просто банда хладнокровных изуверов!

— Мы старались ради Лодердейла. Для его же блага.

— И для своего тоже. Чтоб сохранить в неприкосновенности свой драгоценный частный клуб. Чтобы и дальше скрывать, кто есть кто в этом замечательном заведении под названием «Удочка и ружье».

— Мы имеем право защищать свою неприкосновенность и уединение, Флинн.

— Да вы просто шайка оголтелых разбойников!

— Именно, — кивнул Рутледж. — И мы ничем не хуже, чем любая другая закрытая организация. Такая, как, к примеру, «Пи-2». [17] Или русское Политбюро. И, принимая решения, стараемся руководствоваться в первую очередь своими интересами. Разве это не естественно, не логично?

— Вы принимаете решения, затрагивающие интересы всего остального мира, ничуть с ним не считаясь.

— Мы принимаем решения, выгодные для себя и пытаемся наиболее эффективно их осуществить. Скажите, кто поступает иначе?

— Вы накачали меня какими-то таблетками, Рутледж. Но не настолько, чтоб у меня отшибло память. И я прекрасно помню, что, когда вчера вечером вбежал в музыкальную комнату, рядом с телом Лодердейла находились вы.

— Я был в комнате связи. Вышел из нее в коридор и тут услышал странные звуки. И узнал голос Лодердейла. А потом стоны, хрипы. Вот я и поспешил к нему, узнать, что случилось. И когда вошел, он сидел за роялем уже мертвый.

— Ничуть не удивлюсь, узнав, что то было ваших рук дело. И убийство Хаттенбаха — тоже. И вы специально вызвали меня…

— Да, я понимаю, что попадаю под подозрение. Наверняка все мы под подозрением. Кроме разве что Арлингтона.

— Почему это Арлингтона?

— За все те годы, что мы с ним знакомы, я ни разу не видел, чтоб Арлингтон поднял руку хотя бы на одно живое существо. Убить рыбу, застрелить зверя или птицу… нет, никогда. Он выходит вместе с нами на охоту, но никогда не стреляет. Просто бродит по лесу — и все. Не удивлюсь, что он попробует погладить оленя, если тот окажется с ним рядом.

Шел мелкий редкий снег. Флинн слышал, как хлопья с шуршанием падают на сухие листья.

— Скажите, Рутледж, для чего вы меня сюда пригласили?

Рутледж отпил глоток.

— Чтоб провести расследование. Д'Эзопо уверяет, что вы просто гений по этой части. Чтоб выяснить, кто убил Хаттенбаха, а теперь еще и Лодердейла. Мы хотим знать.

— Не уверен, что вы говорите правду.

— А иначе к чему?

— Возможно, вам нужна была какая-то фигура, человек с именем и непременно со стороны, с которым можно было бы поиграть, позабавиться, водя его за нос. Усыпить, к примеру, с тем, чтоб заняться ночью неблаговидными делишками.

Рутледж поднялся и выплеснул остатки кофе на землю.

— Слишком много пью кофе.

— И я заметил, как вы все разнервничались. А это нехороший признак.

Откуда-то из глубины леса донесся крик.

— Еще раз со всей ответственностью могу заверить вас, Флинн. Вчера вечером мы усыпили вас и вашего друга, однако не предприняли ничего такого, предварительно не посоветовавшись с самыми уважаемыми и влиятельными в стране людьми.

— Чтоб вырубить нас… лишить…

Из леса снова послышался громкий крик.