— Тем не менее причиной такого вот массового убийства может стать стюардесса, выставившая своего дружка.

— Может.

— И уж последней в ряду подозреваемых стоит Лига лишних людей, которая взяла на себя ответственность за взрыв самолета. Это обычная кучка нигилистов. Я послал своих сыновей, чтобы они это выяснили.

— Рэнди и Тодда?

— Да.

— Отлично. Чем больший они приобретут опыт, тем лучше.

Флинн улыбнулся.

— Пусть расширяют свой кругозор.

— Не забывай, Френк, что ребенком ты внес свою лепту в борьбу с нацистской Германией, а потом поставил на этом крест и начал изучать философию в Дублине.

— Я видел ад.

— Но в конце концов философия тебе обрыдла, и ты вернулся к нам.

— Я накушался истин.

Какое-то время они шагали в молчании.

— И что ты можешь сказать, Френк?

— Расследование может занять годы. И шансы, что дело дойдет до суда, невелики.

Они повернули назад.

У самолета друг против друга, уперев руки в бока, едва не соприкасаясь носами, стояли Гроувер и сержант воздушной полиции. Оба с красными, потными лицами, они одновременно что-то кричали.

Гроувер попал в свою стихию. Не было для него большей радости, чем всласть накричаться.

Второй воздушный коп стоял рядом, сжимая в руках белую дубинку.

Пилот спарки «Ф-100» так и не появился. Фонарь передней кабины оставался закрытым.

— Ты кое-что упустил, Френк, — заметил Придди. — Я удивлен.

— И что же я упустил?

— В списке пассажиров.

— Я до сих пор в неведении, о благородный вождь Б. Н. Просветите меня.

— Трое мужчин поднялись на борт самолета вместе, с американскими паспортами на фамилии Эбботт, Бартлетт и Карсон.

— Эй, би, си, [8] — кивнул Флинн. — Я чувствую, что такой уровень конспирации доступен только Государственному департаменту Соединенных Штатов Америки.

— Ты прав.

— Так кто же они?

— Не «они», а он. «Эбботт» — телохранитель. «Карсон» — телохранитель-секретарь, а вот «Бартлетт» — Рашин-аль-Хатид, министр иностранных дел Ифада.

— Ага!

— «Карсон» на самом деле Михсон Таха, «Эбботт» — Назим Салем Зияд.

— Здорово! Они опять провели нас.

— Кто-то нас провел.

— Что они здесь делали?

— Ты действительно не выспался, Френк. Что министр иностранных дел только что провозглашенной Республики Ифад мог делать в Бостоне?

— Банковские дела?

— Насколько нам известно, он приехал потому, что через один частный, имеющий безупречную репутацию банк решил обменять золото стоимостью в четверть миллиарда долларов на международные векселя.

— Какой банк?

— «Кассель-Уинтон».

— Никогда о таком не слышал.

— Разумеется, нет. Он не оказывает кредитных услуг населению. Частный банк, ведущий дела со многими странами.

— С чего такая секретность, Джон Рой? Я не понимаю.

— Френк, арабы обожают длинные свободные одежды. Бурнусы и солнцезащитные очки. Их дома окружены глухими заборами. Жен они держат под кроватями. Тебе все это известно.

— Но я не знаю, почему Государственный департамент Соединенных Штатов стал потворствовать скрытности арабов и обеспечил их американскими паспортами.

— Думаю, причин две. Во-первых, в Ифаде есть нефть, а Соединенные Штаты благоволят к странам, владеющим нефтью, пусть ее и немного. Во-вторых, Ифад намерен использовать международные векселя общей суммой в четверть миллиарда долларов на закупки американского оружия.

— Естественно, — кивнул Флинн. — Мне следовало самому догадаться об этом.

— Как ты, несомненно, знаешь, рядовой американский налогоплательщик всякий раз приходит в ярость, услышав, что его страна поставляет вооружение любому, кто готов заплатить.

— Только оборонительное оружие, — уточнил Флинн. — Я в этом абсолютно уверен.

— Перестань, — отрезал Придди. — Пошли назад. Я замерз.

— Как скажете. Итак, Рашин-аль-Хатид, министр иностранных дел Республики Ифад, также погиб этой ночью. И что это должно означать?

— Не знаю.

— Теперь нам остается только узнать, что на борту самолета был и президент Соединенных Штатов, в парике и с накладным носом.

— Нет, — качнул головой Придди. — Я видел его нынешним утром.