Так что инструкции инструкциями – но, вероятно, подобно адмиралу Нельсону – фон Мюкке приложил бы свою подзорную трубу к тому глазу – который слеп, и с чистой совестью бы произнёс – «Какие нарушения нейтралитета? Ничего не вижу!»

Но здесь, майне херрен… здесь произошло нападение злобных азиатов на представителей белой расы!

Вот только не надо считать фон Мюкке расистом! Он с равным уважением относился к людям – кто бы они ни были: баварцы, тирольцы, мекленбуржцы, швабы, пруссаки или даже саксонцы… впрочем, последних он считал всё же несколько Das schmutzige Blut… ну, Вы же понимаете… разные там полячишки примешались… и жиды, опять же… одним словом – Mischling!

А вот япошек фон Мюкке вообще за людей не считал… ну мало ли что они на двух ногах ходят! Вот в Сурабае он видел дрессированного орангутанга – тот вообще носил штаны, ел из тарелки при помощи ножа и вилки и даже курил сигару… И что, его тоже считать человеком? Ho-ho-ho!

Ну, в лучшем случае – япошата, это Untermensch, так сказать – переходная стадия… Немецкий офицер уважает права животных, но переговоров с ними не ведёт!

И поэтому, когда к фон Мюкке следом за Тундерманом Первым появился японский консул (японцы в Циндао были, около тысячи человек – в основном мелкие торговцы, ремесленники и прислуга) -то господин военный губернатор вначале долго выяснял, в каком японец чине, потом сравнивал по специальной табличке его чин со своим – а когда убедился, что его чин выше – с огромным удовольствием на японца наорал.

Если бы мама японского консула восприняла бы всерьёз то, о чём намекал японскому консулу фон Мюкке – ей бы хватило позора до конца её жизни… одна только предполагаемая интимная связь со свинской собакой, от которой и был зачат несчастный консул, чего стоила!

Не говоря уже о том предположении, что именно фон Мюкке и является истинным отцом японского консула… всё-таки пребывание фон Мюкке в качестве военно-морского агента в Петербурге не прошло даром, существенно обогатив и разнообразив его лексикон.

… Циндао был связан подводным кабелем со всем цивилизованным миром – через Вейхайвей…

И в течение часа из монументального, с дорическими колоннами, здания Имперской Почты было отправлено две телеграммы – одна в Токио, в МИД… вторая – собственно в Вейхайвей…

… Капитан Королевского Флота (точнее, Флота Короля, но первое – вернее… флот державы, над которой не заходило солнце – был поистине королевским… ) Артур Кроми внимательно перечитал длинную и обстоятельную депешу…

«Конечно, не по -джентльменски прибегать к услугам подобных субъектов… честная игра, и всё такое! Но – разгрызи меня Господь – мы не в Регби! И этот продажный гунн – всё же крайне полезен. С какой истинно немецкой педантичностью он изложил список боевых повреждений русского крейсера, перечислил его оснащение и вооружение… да, шесть сорока пяти -калиберных 120-мм, шесть пятидесяти-калиберных 75-мм, именно так и написано у Джейна. Точь в точь. Этот „руски“ просто опасен. Нет, выпускать его не следует! Вон он как ловко расправился с двумя японскими авизо… на одном, вроде, погибли наши? О, шит! Булл шит! Это „Иванам“ с рук не сойдёт.

Нет, надо немедленно известить адмирала! Нашего карманного адмиралчика…»

Солнце слепило глаза адмиралу Того. Будто огненный обруч стягивал виски… и ветер, это проклятый ветер… сильно болела левая половина головы. А правая рука – онемела, её как будто покалывали сотни крохотных иголочек…

Он разлепил ставшими будто свинцовые веки – и, превозмогая себя, спросил:«Каков ответ?»

Адъютант раскрыл кожаную папку с вытесненной на обложке хризантемой и прочитал:«Комендант Циндао сообщает, что русский корабль „Hertson“ находится в гавани под защитой германского флага. Корабль в установленном порядке разоружен, не может принимать участие в боевых действиях. Его нейтралитет неукоснительно соблюдается…»

«Слова, слова… этот проклятый гайджин просто издевается над нами! Приступить к операции „Восхождение на гору Ниитака!“»

В предутреннем тумане несколько японских истребителей проскользнули в гавань…

Они твёрдо знали, к какому причалу им идти – у каждого командира была на руках подробная схема гавани, вычерченная аккуратной немецкой рукой!

Атака была внезапной, стремительной и удачной!

Однако вследствие совершенно непонятного стечения обстоятельств они вместо «Херсона» торпедировали корабль Императорского и Королевского флота Броненосный Крейсер «Мария-Терезия», порт приписки Триест, в недобрый час прибывший в Циндао с дружественным визитом.

К счастью, никто из австрийского экипажа не пострадал – только на камбузе был ошпарен лакомившийся в эту минуту компотом баталер Гашек, будущий автор знаменитой книги «Тсу-Сима, или похождения бравого матроса Швейха», полную искромётных Die jьdischen Schutken.

Однако сам крейсер торжественно и величаво, как сама Двуединая монархия – сел на грунт прямо у стенки… вот как можно перепутать первый причал и пятнадцатый? Уму не постижимо… и ведь силуэты с «Херсоном» совсем разные…

На отходе японцы были обстреляны брандвахтенным миноносцем S-71 (бывшим китайским, трофеем из Таку) и в ответ наваляли ему по полной(три немецких 47-мм против полутора десятка от 57 до 75-мм).

При этом с японских эскадренных миноносцев вперемешку с «Тенно хейку банзай!» доносились возгласы «Хуррей!» и звуки песни «Правь, Британия, волнами!»(последнее обстоятельство так и осталось доселе неразгаданной загадкой века… )

Очевидцы рассказывают, что в последние минуты на палубе немецкого кораблика собрался остаток его экипажа, который запел – Nach oben Sie, die Genossen, allen nach den Stellen! – песню про подвиг героического крейсера Viking, по русски же – «Варяг»…

Когда же волны захлестнули чёрно-белый флаг Флота Открытого Моря, моряки на прощание троекратно прокричали «Хох!»…