Отпросившись у Адмирала, вместе с матросами, отправленными на ловлю свежей рыбы – которая изрядно пополняла наш скудный рацион, я высадился на неприветливый скалистый берег… Под неумолчные крики чаек я два часа побродил по серому, тяжёлому песку, поднялся к вершине прибережного холма – и там, среди засохшей прошлогодней травы, нашёл цветок бессмертника, который и подарил Адмиралу.

Тот рассмеялся, и сказал, что глупые гайджины, не понимающие прекрасного, возлагают такие цветы на ямы, куда зарывают гнить своих мертвецов…

А потом задумчиво произнёс:„А знаешь ли, какое самое лучшее средство от головной боли? Это острая катана… “

Адмирал был в хорошем настроении…»

В Российском Императорском Флоте вспомогательные суда – транспорты, например, всякие – традиционно называли именами великих русских рек… Так и появлялись в корабельном составе разного рода «Днепры», «Рионы», «Енисеи»…

«Амур» – тоже был транспортом… минным.

В 1889 лейтенант В. А. Степанов предложил конструкцию минного заградителя, обеспечивающую постановку до 10 мин в минуту. Для этого использовался особый кормовой минный кран (Т-образный направляющий рельс, подвешенный над низко расположенной, закрытой минной палубой). В 1895 упрощённая система Степанова, без парового привода брашпиля, была использована в проекте будущих «Амура» и «Енисея». Отказ от механизации увеличил команду на 70 матросов (теперь их стало 262 человека), для их размещения конструкторы увеличили полубак, что несколько снизили ходовые свойства. Строил корабли Балтийский завод – а значит, строил долго, дорого и плохо… однако, к войне успели.

«Амур» был не слишком -то велик, две с половиной тысячи тонн водоизмещения, из артвооружения – пять 75-мм и столько же 47-мм… Но только он мог принять на борт 450 мин.

Капитан второго ранга Степанов впоследствии стал командиром «Енисея», так неудачно подорвавшегося у Талиенвана на собственной мине и видимо, вследствие загруженности единственного Артурского дока, вышедшего из строя до конца войны.

Командиром «Амура» стал капитан второго ранга Г.А. Бернатович…

Из воспоминаний Вице-Адмирала В.А. Степанова «Вместе со Флотом», Ст-Петербург, ПетроИздат, 1943 год: «Первое место, куда я направился, был, конечно, морской штаб наместника. Там я надеялся не только узнать что-нибудь достоверное o судьбе „Енисея“, тесно связанной с моей собственной, но и вообще несколько сориентироваться, разобраться в слухах и сплетнях. В прихожей и в смежной с ней комнате стояли огромные ящики, в которые писаря укладывали синие папки „дел“ и разные канцелярские принадлежности. Работой руководил чиновник.»

– Что это? укладываетесь? куда?

– Я так… так, на всякий случай… впрочем, извините! – и он, отвернувшись от меня, с явно-деланным раздражением, набросился на какого-то писаря, оказавшегося в чем-то виноватым.

Начальник штаба к.-a. Витгефт, мой бывший командир, с которым я сделал трехлетнее плавание, встретил как родного. Обнял, расцеловал, но сейчас же, словно предупреждая всякие вопросы, торопливо сообщил, что, «по слухам», еще есть надежда на ремонт и спасение «Енисея», что мне надо, как можно скорее, явиться к начальнику эскадры, что там мне все скажут, укажут и т. д., а сам в то же время схватился за какие-то бумаги, начал их перелистывать, перекладывать с места на место, как бы давая понять, что страшно занять и разговаривать ему некогда.

Выйдя из его кабинета, и попытался обратиться к офицерам, служащим в штабе, из которых большинство были старыми соплавателями и сослуживцами по эскадре Тихого Океана, некоторые даже товарищами по выпуску, но все они, в момент моего прихода, видимо ничего не делавшие, теперь сидели за столами, копались в бумагах, имели вид чрезвычайно озабоченный и отделывались какими-то туманными фразами.

Однако же это отнюдь не было следствием их штабной важности, забвения старой дружбы. Наоборот, как только я сказал, что y меня в городе нет пристанища, на меня посыпался целый ряд самых радушных предложений гостеприимства, и люди, только что оговаривавшиеся неотложными делами, всецело занялись посылкой вестовых для сбора моего имущества, рассеянного по Артуру.

Ha «Петропавловске», где держал свой флаг начальник эскадры, настроение было еще более подавленное.

– «Точно покойник в доме», – невольно мелькнуло y меня в голове.

Флаг-офицеры и другие чины штаба и судового состава радостно пожимали руки, наперерыв расспрашивали о случившимся, чрезмерно интересовались дорогой, не такой уж и дальней, хоть из самого Дальнего, но решительно уклонялись от всякого разговора o положении настоящего момента.

Флаг-капитан был, по-видимому, занят еще больше, чем адмирал Витгефт. Он просто и без замедления провел меня к начальнику эскадры.

3а три (Примечание автора – опечатка. Две) недели, что я его не видел, адмирал мало изменился.

Все та же фигура старого морского волка, но уже – уставшего, даже седины немного прибавилось, но только добродушно-проницательный взгляд серых глаз сделался каким-то сосредоточенно-усталым, словно обращенным куда-то внутрь.

Казалось, что, произнося ласковые слова приветствия, отдавая приказания, он делает это чисто механически, по привычке, что мысли его заняты чем-то совсем, другим, что, разговаривая со мною, он слушает не меня, а какой-то тайный голос, подымающийся со дна души, и с ним ведет свою беседу.

– «… Да, да… говорят есть надежда… Может быть… но не обещаю!»

Я попытался попросить разрешения использовать меня теперь же на чем-нибудь… – на миноносце, на портовом баркасе.

Адмирал сначала, как будто, согласился.

– «Да, да… конечно…»

Потом вдруг, словно что вспомнив, усталым голосом промолвил:

– «Впрочем, нет… все равно… вряд ли…» – и, круто повернувшись, даже не прощаясь, тяжелой походкой направился из приемной в свой кабинет.

Выйдя на набережную, я нашел дом (или, как говорили, «дворец») наместника, расписался в книге являющихся и направился домой, т. е. к приютившему меня товарищу. Следовало бы еще явиться к младшим флагманам эскадры, но я решил отложить это на завтра, не все ли равно?… Мне было так тяжело… Так хотелось быть одному…