К вечеру, 25 февраля мы «заслышали» японцев, т.-е. наши приемные аппараты беспроволочного телеграфа стали получать непонятные депеши.

В сумерках с «Амура» видели, как оба отряда миноносцев – вся наша минная сила – вышли в море.

– «Эге! Кажется „Борода“ то не склонен „беречь и не рисковать!“ – „Дедушка“ не из таких!» – толковали у нас.

«Борода» и «Дедушка» – это были любовные прозвища, данные Макарову в первые же дни его пребывания в Порт-Артуре.

Около 7 ч. утра, 26 февраля, возвратился 1-й отряд наших миноносцев. Найти японскую эскадру ему не удалось, но на рассвете, уже в виду Порт-Артура, он встретился с отрядом японских миноносцев. Произошла горячая схватка на самой близкой дистанции. Стреляли даже минами, пуская их по поверхности. «Властный» утверждал, что именно от такой его мины затонул один японский миноносец. На самом «Властном» была подбита машина и отряд вернулся в Артур.

Потери: ранен начальник отряда, один механик обварен паром, а из команды один убит и несколько ранено. Должен пояснить, что всякие новости, благодаря переговорам ручным семафором, немедленно же делались известными на всей эскадре.

Двум миноносцам II отряда – «Решительному» и «Стерегущему» – не посчастливилось. Также не найдя японской эскадры, они при возвращении были отрезаны от П.-Артура неприятелем втрое сильнейшим. Здесь дело вышло еще жарче, – настоящая свалка, так как надо было прорываться. Едва не дошло до абордажа. Рассказывали даже, что одному японцу удалось перескочить на палубу «Стерегущего», где он ударом сабли успел свалить кого-то из офицеров, но и сам конечно был немедленно убит.

«Решительный» прорвался, на «Стерегущем» же, как оказалось, вероятно от неприятельского снаряда или осколка, взорвалась мина в одном из кормовых аппаратов. Корма потерпела страшное разрушение. Японцы, бросив преследование «Решительного», всею силою обрушились на «Стерегущего». Некоторое время они его раcстреливали, а затем взяли на буксир и повели на юг, но он затонул.

«Стерегущий» погиб, но зато в бою с первым отрядом погиб японский миноносец. Не было победы, но не было и поражения.

Конечно можно было жалеть, даже досадовать, что наши миноносцы плохи – добрая половина не участвовала в экспедиции, стоя в Восточном бассейне, занятая исправлением повседневно случавшихся мелких повреждений, что они недостаточно подготовлены к их специальной службе, что по ночам, в море, они теряют друг друга, не умеют найти неприятеля и т. д. – но все же это было первое лихое дело, и вести о нем отнюдь не произвели на эскадру какого-либо угнетающего впечатления. Скорее, наоборот, подбодрили ее. В этом отношении огромную роль сыграло обстоятельство, само по себе незначительное, но для П.-Артура столь необычайное, что в первый момент ему даже не верили.

Как только сигнальная станция Золотой горы донесла, что в море идет бой между нашими и японскими миноносцами, для прикрытия их вышли из гавани «Аскольд» и «Новик». «Новик» – впереди.

Неужели адмирал сам, лично, отправился в эту «авантюру»? – вопрос, живо всех интересовавший и вполне естественный.

Офицеры, собравшиеся на мостике, усиленно протирали стекла биноклей, напрягали зрение. На «Аскольде» не было флага командующего…

– «Ну, понятно! Нельзя ж так рисковать… На легком крейсере… Мало ли что»… – говорили некоторые…

– «На „Новике“! Флаг – на „Новике“!» – вдруг, словно захлебываясь от азарта, закричал сигнальщик.

Все кругом разом всколыхнулось. Команда, бросив завтрак, кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук… Сомнения не было! На мачте «Новика», этого игрушечного крейсера, смело мчавшегося на выручку одинокому миноносцу, развевался флаг командующего флотом!

Смутный говор пробегал по рядам команды. Офицеры переглядывались с каким-то не то радостным, не то недоумевающим видом…

– «Не утерпел!… Не дождался „Аскольда“ – пересел на „Новик!“ Черт возьми!… Это уж чересчур!…»

Но это было не «чересчур», а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга «не рисковать» и замена его чем-то совсем новым…

Схватка миноносцев происходила милях в 10 к югу от Порт-Артура. «Новик» и «Аскольд», как ни спешили, не могли подойти во время. «Стерегущий» уже был затоплен, а бросившись преследовать японские миноносцы, они встретились со всей неприятельской эскадрой, шедшей к Порт-Артуру. Пришлось уходить. По счастью скорость обоих этих крейсеров не только числилась по справочной книжке, но существовала и в действительности. Ни броненосцы, ни броненосные крейсера японцев не могли за ними угнаться, и лишь четыре «собачки» пытались некоторое время, более или менее успешно, преследовать отступающих.

С тревогой в сердце прислушивались мы к глухим раскатам выстрелов, доносившимся с моря…

«Новик» и «Аскольд» возвратились благополучно.

Но какое это было возвращение! Десятки тысяч людей, усеявших борта судов, высыпавших на бруствера батарей, толпившихся на набережных, жадно следили за каждым движением маленького крейсера, который, бойко разворачиваясь в узкостях, входил в гавань. Не к нему, не к этому хорошо знакомому, лихому суденышку было приковано общее внимание. Нет! – Просто, каждому хотелось своими глазами увидеть на верхушке его мачты Андреевский флаг с гюйсом в крыже.