Анна почувствовала внезапную слабость, голова закружилась, перед глазами все поплыло. Такие приступы с недавнего времени повторялись все чаще и чаще.

– Если не хотите мне сказать, кто это, то я сам вам скажу, – заявил посланец из Москвы. – Граф Карл-Отто фон Веллерсхоф. Что вас связывает с ним?

Молодая женщина попыталась ответить, но не смогла – на нее накатила волна тошноты. Офицер брезгливо бросил:

– В общем, мне все с вами понятно. Итак, Никишина...

Он еще раз заглянул в дело Анны, затем посмотрел на женщину, которая, схватившись за живот, сидела перед ним на стуле, и вдруг живо спросил:

– Ваш муж – Геннадий Никишин? Служил в четвертой танковой армии?

– Да, – прошептала почти беззвучно Анна. – Гена погиб на фронте...

– А вы – Анна Никишина? – словно не слыша ее, произнес офицер. – Верно, все сходится! Нет, ваш муж не погиб. Его тяжело ранило осенью сорок второго под Сталинградом, и врачи были уверены, что его не спасти.

– Вы знали Геннадия? – произнесла Анна.

– Еще бы, – ответил офицер. – Он спас мне жизнь!

Оказалось, что тогда, в сорок втором, московский контролер находился в действующей армии. На фронте во время обстрела его ранило. И наверняка он умер бы, если бы не лейтенант, рискнувший собственной жизнью и вытащивший его из пекла. Тем лейтенантом и был Геннадий Никишин.

– Он постоянно говорил о вас, – произнес офицер. – Генка думал, что вы погибли, когда немцы сожгли Гусёлку.

Анна, ощущая новый приступ тошноты, спросила:

– Мой муж жив?

– А как же! – расцвел московский контролер. – Я лично позаботился о том, чтобы мой спаситель, а он тоже был ранен, попал на стол к лучшему полевому хирургу и получил все необходимые медикаменты. Генка выжил! И сейчас, по моим сведениям, в Берлине.

Новость обрушилась на Аню, как молния. Офицер закрыл ее дело и положил в ящик стола.

– Вот что, Анна Никишина. Вообще-то вам надлежит впаять пять лет и отправить в тайгу. Но с женой моего друга, которому к тому же обязан жизнью, я так поступить не могу. Будем считать, что неприятный инцидент исчерпан. Ваш муж по вас с ума сходит и все не может никак простить себе, что вы перед его уходом на фронт поссорились. Вот ведь Генка рад будет, когда узнает, что его жена не погибла!

Взглянув в улыбающееся лицо офицера, Анна пошатнулась и потеряла сознание.

Она пришла в себя в госпитале – кто-то держал у нее под носом марлю, пропитанную нашатырем.

– Отлично, – произнес врач и похлопал Анну по руке. – Не стоит волноваться, все в полном порядке. Поздравляю!

– С чем? – произнесла Анна, не понимая, что врач имеет в виду. Они находились в отдельной палате, которую, как узнала позднее женщина, для нее выхлопотал тот самый суровый московский контролер, друг Гены, ее мужа.

– С будущим прибавлением в семействе, – ответил врач.

Анна окаменела. С прибавлением в семействе? Что он имеет в виду? Неужели она беременна? Но... конечно же, ночь накануне побега Карла-Отто... Только он может быть отцом ее ребенка!

– Слышал, ваш супруг мчится на всех парах из Берлина, – говорил между тем доктор. – У вас могущественный покровитель, генерал-майор Теняшин.

– Прошу вас, не говорите... Не говорите никому о том, что я жду ребенка, – выдохнула Анна. – Я хочу сама.

– Понимаю, – игриво улыбнулся врач. – Поэтому вмешиваться не собираюсь. А если генерал-майор поинтересуется, то скажу, что у вас, гм, проявления авитаминоза.

Он вышел из палаты, и Анна погрузилась в недобрые, тревожные мысли. Иного объяснения нет – она ждет ребенка от Карла-Отто фон Веллерсхофа. Он за последние почти три года был единственным мужчиной, с которым она предавалась любви. Но как воспримет такую новость Геннадий, который с минуты на минуту окажется в госпитале?

Дверь распахнулась, и Анна увидела огромный букет сирени. Затем показалась стриженая голова ее мужа. Геннадий влетел в палату и бросился к кровати, на которой лежала его жена.

– Не плачь, родная, – произнес он, покрывая ее лицо поцелуями. – Я знаю, что Петюшка умер... И ты считала, что я убит... И тебя угнали фашисты... Но теперь все в прошлом, мы нашли друг друга!

Анна боялась сказать, что плачет вовсе не от радости, а от страха.

– Я ведь тоже думал, что навсегда потерял тебя. И чуть с ума не сошел, когда Мишка сообщил мне, что ты жива! Гады немцы угнали тебя в Германию! Анечка, ты можешь меня простить? Каким же я дураком был!

Геннадий говорил и говорил, Анна улыбалась, любуясь счастливым мужем, но в голову лезло одно и то же воспоминание – она вместе с Карлом-Отто на диване, в кабинете замка... Как ни был переполнен радостью Геннадий, он никогда не сумеет простить и понять. И ребенка, которого она носит под сердцем, он отвергнет. Но разве имеет Анна право причинить мужу такую боль? Выход один – аборт! Но как и где она сделает его в Восточной Пруссии?

– Я так по тебе соскучился, милая моя, – вернул ее к действительности голос Геннадия. Ветки сирени рассыпались по полу, муж оказался в кровати вместе с Анной.