Только выбравшись на улицу, я вспомнила, что Самюель было, сказала Прату, что он здесь, только потому, что я его простила. Но откуда они знают? Или точнее надо сказать, что оказывается, они все знают?!!!

Я ошеломленно застыла около машины. Несколько минут ушло на то, чтобы осознать услышанное. Я тяжело прислонилась к машине. Очень хотелось плакать, и в этот момент мне не хватало постоянной поддержки Калеба. Воспоминания тяжелыми волнами накатили на меня, та ночь и вечер, когда Прат в очередной раз помог мне напиться и потащил на дискотеку. Усилием воли я подавила все это и села в машину.

По дороге к дому Калеба, мне приходилось приветственно махать в окно знакомым. Я надеялась, что может встречу в городе Теренса с Бет, но их нигде не было видно. Позвонив Теренсу на сотовый я в очередной раз натолкнулась на автоответчик, и оставлять десятое сообщение как-то не хотелось.

Осень бушевала в нашем городке, все еще напоминая лето, но только не теплом. Воздух на улице был прохладным, а ветер так вообще ледяным, проехав некоторое время с открытым окном, мне пришлось его закрыть — все-таки закаленной меня не назовешь. Листва на деревьях медленно приобретала еще какие-то оттенки кроме зеленого, плющ который увивал дома, темнел, трава по-прежнему сохраняла сочность. Но ее покров нарушали уже некоторые городские садовладельцы, сгребая мелкую опавшую листву, которая мне, например, вовсе не казалась помехой.

Как странно, еще совсем недавно я просматривала Интернет в поисках новостей относительно Прата, переживая и надеясь, что он во что-нибудь не вляпался, а сегодня, я была бы рада, чтобы он вновь исчез где-нибудь в мирских широтах. И желательно подальше от нас, Лутона, Лондона и Англии в частности. Меня, как оказалось, не устраивает ни один, ни другой вариант. Я хотела быть уверенной, что он в полном порядке, но при этом, чтобы находился подальше от нас.

Внешний вид дома Гроверов тоже изменился. Я несколько минут не могла выйти из машины. Чувство паники охватило меня, когда я поняла, что моя жизнь начинает кардинально меняться. А я не люблю изменения, они вгоняют меня в депрессию, заставляют нервничать. Я из тех людей, которые годами живут на устоявшихся традициях, в одно и тоже время встают, ездят определенной дорогой, и движутся по жизни одним и тем же путем. И такие вот изменения выбивали меня из колеи. По своему опыту я знала — изменения в моей жизни всегда к худшему. И это не было простым накручиванием себя, я это знала определенно! Дома постаралась Самюель, изменив интерьер, и я еще могла с этим смириться, но как оказалось, и Грем постарался на славу. Дом было трудно узнать. Раньше он был шоколадного цвета, теперь почти черный, и белые края окон выглядели на нем кощунственно. Исчезла ограда с цветами, которую я в прошлом году сломала, когда врезалась в нее на машине. А также исчезли плетеные стулья с веранды. Все выглядело ужасно, так, словно они собирались этот дом продавать под похоронное бюро. Я в отчаянии сидела и смотрела на этот дом и не могла заставить себя выйти из него.

Резкий стук в стекло машины заставил меня подскочить на месте. Я затравленно посмотрела на хмурого Калеба, который пялился на меня сквозь стекло.

— Ты собралась устроить около моего дома сидячий манифест? Против чего? Может, и я присоединюсь?

Он уже переоделся из костюма в излюбленные джинсы и запачканную краской футболку, но выглядел при этом по-прежнему красивым. Мокрые волосы напомнили мне о том, что и я бы хотела попасть в ванную с горячей, ароматной водой от которой идет пар.

Я, так ничего не ответив, заставила себя выбраться из машины. Не смотря на то, что Калеб явно был зол, он не оттолкнул меня, когда я прислонилась к его шее лбом, и так и застыла. Я чувствовала себя, словно неделю не была дома, и летела через весь мир несколько часов домой. Странно, но ведь все так и было. А появление Прата и связанные с этим нервы не помогали расслабиться или отдохнуть.

Потом перевел взгляд на меня, покачал головой и что-то пробормотал, после чего провел правой рукой по мокрым скользким волосам.

Я понимала причину злости Калеба, и не могла ему позволить злиться на меня из-за поведения Прата.

— Прости, никто из нас не знал, что он заявится к нам так неожиданно и будет вести себя подобным образом.

— Тебе не за что извиняться. Я сегодня еле удержался, чтобы не выкинуть вашего Прата за двери. Но дом принадлежит Терцо и решать ему…. Но смотря на него, я еле сдержался…. Как только вспомню, что он делал раньше, на что тебя толкал…

— Так ты знал? — ахнула я. Все знали то, что я так тщательно скрывала!

— Твоя память открывается мне с каждым днем больше. — пожал печами Калеб. — Я знал, как ты волнуешься по этому поводу, и не хотел тебя расстраивать. Меня больше злит и пугает то, что ты все ему простила.

Я тяжело вздохнула. Ну что я могла ему сказать?

— Он позволял мне совершать хоть какие-то ошибки, а рядом с Самюель и Терцо я была этого лишена. Также теперь и возле тебя…

Калеб посмотрел на меня печальным взглядом, слишком ранимым, чтобы я могла себе позволить увидеть это и остаться в стороне.

— Тебе плохо со мной? — прошептал Калеб, удивленно взирая на меня сверху вниз. Ну почему я никогда не могу внятно объяснить ему, что меня тревожит?

— Конечно же, нет, — мягко увещевала его я.

— Тогда что ты имеешь в виду?

Жар его голоса обдал меня как горячий ветер, при этом дыхание его оставалось свежим. Мне было трудно дышать, когда он говорил с нежной хрипотцой в голосе. Глаза его светились мягким светом, серебристым блеском, но я любила, когда его глаза темнели, становясь темным, расплавленным серебром, постаревшим со временем.