Я знала это точно. Сани не смогла пережить становления.

Я оглянулась — вокруг дивана замерли члены моей семьи, их лица были искажены страхом, и только одно лицо я видеть не могла — того, кто все это время сжимал меня в объятьях и видел то же что и я. Калеб глухо застонал, и немного приподнялся вместе со мной. И он же избавил меня от необходимости произносить следующие слова.

— Сани Стюарт умерла — не пережила становления. Они снова будут искать.

Все молчали, глубоко переживая все, что случилось, потому что мне пришлось все это пережить. Я обернулась к Калебу — он был так же расстроен, как и остальные но в его глазах теперь было больше понимания, и оттого его страх за меня усилился.

— Сегодня у тебя не будет кошмаров, — этот надломленный глухой голос принадлежал Прату, — значит, на сегодня мы можем оставить ее одну.

Все уставились на него в глухом изумлении.

— Нам нужно поохотиться — неизвестно, что будет в ближайшее время, а сегодня они не пойдут в лес, потому нужно использовать момент.

Даже я поняла, что он прав. Волки, так же территориальны как и вампиры, и раз они пока что не знают о существовании такой большой семьи на территории соседствующей с их, им не стоило раскрываться. Ведь пока что они не приносили проблем им — а это значило, что ни Туорбы, ни Гроверы ничего не могли предпринимать.

— Идите, я пойду спать. На сегодня для меня предостаточно приключений. Как не страшно это говорить — раз Сани больше нет, я смогу выспаться.

Я говорила это как можно более спокойным голосом, но внутри у меня все сотрясалось от страха и отвращения. Видеть, как умирает человек, а к тому же чувствовать это было просто ужасно.

Родители, обняв меня поочередно, поспешили в детскую проверить близнецов. Грем и Прат пошли переодеваться. И только Калеб остался возле меня.

— Я вернусь раньше них, и заскочу к тебе.

Через час дом опустел, и я осталась одна, не считая, Сони и Рики, согреваемая обещанием Калеба, и его поцелуем. Я старалась не думать о Сани и том, что с ней произошло, когда поднималась к себе.

Мне казалось, стоит коснуться подушки, и я тут же засну, но не тут-то было. Я все прокручивала в голове разговор между Гремом и Пратом, и думала, думала, думала. Кода пошел дождь, я встала, чтобы открыть окно, и от этого стало легче — воздух в комнате стал легче и чище.

Кажется, я все-таки смогла заснуть, когда мое внимание привлек странный скрипящий звук. Я скорее почувствовала, чем увидела, как в комнате кто-то оказался. Но я не испугалась, даже в темноте я поняла кто это. Миг, и он приземлился на мою кровать.

Я села в кровати, сонно поглядывая из-под ресниц на Калеба. Он пристроился рядом и смотрел на меня немигающим взглядом. Его длинные ноги, закинутые на мою постель, оставляли темные грязные следы. Обувь и штаны мокрые, как и он сам. С его волос все еще стекала вода, что заставляло думать, о продолжительном ливне, шумевшем за окном, который застал его, видимо, еще в лесу.

Странно было видеть его такого мокрого, слышать звуки капель, ударяющиеся с шумом об землю, и не разделять с ним теплоту и забытье, в котором я сейчас перебывала. Одиночество и страх были забыты, как только я увидела его. Но мои щеки покраснели, стоило мне вспомнить о том, что случилось днем.

— Я ждала, когда ты придешь, — прошептала я, Калеб ласково улыбнулся и пригладил растрепанные ото сна волосы.

— Я же обещал.

— Что-то случилось? Ты какой-то странный.

Внезапно мне будто бы передалась его тревога. Калеб был расстроен. И, мне казалось, уставшим, ведь даже вампирам необходим отдых — не так много и продолжительно, как нам людям, но все же нужен.

— То, что сегодня я почувствовал вместе с тобой — было ужасно. Но ужасней для меня то, что ты все время, эти две недели, мучилась в одиночестве, так ни кому не сказав. И меня не было рядом. Мне это напомнило прошлый год — тогда я тоже улетел в Париж, и ты чуть не погибла. Мне нет прощения за то, что я тебя оставил.

— Ты не мог знать, — я взяла его руку в свои, и поднесла к лицу. Я поцеловала его ладонь, одновременно наслаждаясь запахом дождя и леса на его коже — они объединились с его запахом, создавая неподражаемый и ни с чем несравнимый аромат.

— Я должен был. Я всегда чувствую, если тебе плохо, но почему-то в этот раз, не почувствовал, — с горечью повторил он и, покачав головой, отвел взгляд

Он отпрянул, глядя куда-то перед собой, а затем поудобнее расположился на краю моей кровати, словно и не он только что заляпал ее грязью и дождевой водой. Я не позволила Калебу отдалиться. Я притянула его к себе. Глаза Калеба внимательно смотрели на меня.

— Ты мне веришь, что дороже тебя нет ничего на свете?

— Верю.

— Я теперь постараюсь тебя беречь сильнее, чем раньше. От всего…и всех, — последние слова он добавил очень тихо, и я подумала, что мне показалось.

Калеб на миг отпрянул и исчез в темноте. Я уже испугалась, что он ушел. Но вот вновь скрипнула кровать, и Калеб лег рядом со мной, накрывая нас одеялом. Он переоделся в сухую одежду, и о его мокрой и грязной одежде напоминали лишь чернеющие полосы на моем одеяле.