— И? — осторожно спросила Бет. — Я лично его уже видела, мы ведь одновременно приехали.

— Теперь этот жуткий монстр мой — родители мне его отдали! Но зачем скажите мне минивен? Я что, мать семерых детей, или встречаюсь со всей футбольной командой? Они вообще уже с ума сошли. Сказали, что это очень презентабельная машина, и молодежь любит такие. Кошмар!

Если мы очумело смотрели на машину, то теперь наша реакции была вообще неописуема. Я впервые в жизни, слышала, чтобы Ева на что-то жаловалась. Она теперь очень изменилась. Некоторая нежность ее черт лица ушла с полноватостью, и лицо стало действительно потрясающе красивым, почти таким же, как у Самюель. Но так же изменился и характер, только вот я не могла понять хорошо это или, плохо. По крайней мере, Ева начала из-за чего-то переживать, а если так, возможно она даже сможет бороться за то, что ей необходимо.

— Думаю, такая машина вполне подходит для нашего городка, да и к тому же, теперь наша компания поуменьшилось, и мы вполне сможем влезать в твою машину все, а значит экономить на бензине, — я постаралась показать ей хорошие черты этого, как она назвала «монстра».

— А у меня так вообще машины нет, и я была бы рада даже такой, — вставила свое Бет, и хоть Ева, как и я, понимала, что Бет вполне бы отказалась от такой, она немного поутихла.

— Возможно, — лишь сказала она, и пошла в дом. Мы за ней.

Теренс и Калеб удивленно выглянули из гостиной, когда прошла Ева и по глазам Калеба, я поняла, что он слышал, то, что говорила Ева. Может у него были какие-то предположения, почему Ева вдруг так изменилась, стала раздражительной, и в то же время настойчивой?

Вечер несмотря ни на что прошел весело. Мы давно уже так не веселились, пересматривая старые комедии, и обсуждая те фильмы, что должны были выйти. И я совершенно забыла, что должна была рисовать стенгазету для мистера Чана, а когда вспомнила, мы как раз разъезжались по домам.

Мы проводили Теренса, Бет и Еву, и лишь тогда я выложила это воспоминание Калебу.

— Уже поздно, я не успею сделать — там просто завал работы.

— Тогда поехали к тебе, я помогу.

— Но ты собирался рисовать, — слабо возразила я, хотя мне очень хотелось, чтобы он поехал, и чтобы повторилась та ночь, когда Калеб ночевал в моей комнате.

— Ничего, потом порисую, как от тебя приеду, — эти слова убили во мне слабую надежду, что он останется на ночь. Наверное, что-то отразилось на моем лице, так как Калеб поцеловал меня нежно и добавил: — Как-нибудь в другой раз.

Он как обещал, помог мне все сделать, и с его помощью газета была готова за час. И я со спокойной душой легла спать, сожалея о том, что он так и не остался.

Утром я съездила в школу лишь для того, чтобы отдать стенгазету, так как была суббота. Мистер Чан остался доволен, и удивлен мастерством с каким была изготовлена стенгазета. Как и я. Я видела работы Калеба, знала, как он хорошо рисует, но видя перед собой на стенгазете, где рисовал он, а где я, мне становилось даже неловко. Потому что его талант подавлял меня, и хотелось кинуться к газете и зарисовать все то, что я нарисовала вчера. Можно было конечно утешать себя, что вечером я была сонной и уставшей, но это все равно будет не правдой. Я так давно закинула свое творчество, что мне даже трудно было вспомнить, сколько прошло лет с того момента, когда я в последний раз брала кисточки в руки. А теперь возле него мне хотелось тоже быть не просто посредственностью, а полностью использовать свой талант. Стоило бы поговорить об этом с ним, может он бы захотел меня учить?

Эти лишние минуты с ним, будут еще одним дополнением в копилке моей памяти, из которой я выуживаю фрагменты, когда его не бывает рядом. В основном так происходило на уроках, или в хоре, во время волейбола или болтовни Бет — в то время, когда Калеб не просто не был рядом, а и находился очень далеко от меня.

Его улыбки, поцелуи, поднятие брови — все это было самым драгоценным, а за тем следовали слова, шутки, напряжение лица, когда он смотрел на меня с желанием. Все это было моим самым драгоценным кладом, спрятанным в коридорах памяти. Интересно, смог бы такой человек, как и я, имеющий мои возможности, отыскать их? Меня даже передернуло от мысли, что такое возможно. Но в то же время, я без зазрения совести иногда позволяла себе такое же относительно моих друзей, родителей да и просто не знакомых людей — иногда случайно, иногда специально, и лишь одно сознание я усердно игнорировала — Калеба. Как же так, как мне с этим бороться, ведь письмо Джейсонда вовсе не прояснило для меня ситуацию с моей способностью — я все еще его не контролировала. И мне даже не представлялось, с какого конца зайти, чтобы начать как-то осваивать незнакомые земли моего таланта.

Теперь я знала еще одну грань своей способности — я могла общаться с волками, к тому же совершенно этого не желая, и именно эта способность меня пугала. Сколько их таких? И со всеми ли у меня может быть подобная связь? Почему именно я? Почему именно с волками? И хотя мои домашние старались не подавать вида, я-то понимала, что и их волнует этот аспект моего сознания. И главное, что он и меня страшно волнует.

Проехавшись бесцельно по городу, я почему-то не решалась ехать к Калебу, даже не смотря на то, что очень хотела его видеть, мои мысли были слишком уж тяжелы, чтобы делиться ими с Калебом. Не хотелось казаться малодушной, или дать Калебу еще одну причину, чтобы опекать меня как ребенка.

Так покружив возле минимаркета, я купила несколько шоколадок и сок, и сама не понимая куда еду, направилась в сторону выезда из города. Так я доехала до нашего места, с которого открывался вид на город. Еще даже не было двенадцати, но по свету могло показаться, что почти четыре часа дня. Город не спешил просыпаться. Нехотя ползали машины, где-то очень далеко был слышен звук бензопилы, а может и газонокосилки, только, что подстригать в конце октября, я не понимала. Дожди и сырость, это все что менялось в нашем городе, причем сменяли они друг друга по странной траектории. День сырость — два дождь, два дня сырость — три дня дождь, и так с возрастанием они доходили до того, что дождь лил на протяжении пяти дней, пока не возвращалось к тому, что сырость продолжалась всего день. Сегодня мне повезло. Никакого дождя, а только ветер, и, словно дымовая завеса, от земли поднимался туман, окутывая постепенно все вокруг нашего города. Какая хорошая погода для тренировки — не без ехидства вспомнила я слова Джейсонда из письма.