– Вы что, с ума сошли?

– Если мы будем стоять во дворе, то нас обнаружат и арестуют через три минуты, – заметила я. – Быть может, даже через две с половиной.

Мы оказались на конюшне. Когда-то в детстве я занималась конным спортом. Я посмотрела на Бунич и спросила:

– Вы умеете ездить верхом?

Надежда Сергиевна в страхе ответила:

– Что вы задумали? Сейчас не время для таких глупостей! Лучше предложите вариант спасения!

– Это и есть наше спасение, – сказала я и указала на лошадей. – Или вам приходит на ум что-то иное?

Лошади приветствовали нас тихим ржанием. Я выразительно посмотрела на Надежду Сергиевну.

– Пока полиция будет осматривать дом, мы на лошадях спустимся вниз по холму, – сказала я. – Надежда Сергиевна, решайтесь!

Президентша замотала головой:

– Ни за что! Это настоящее безумие! И вообще, Тельцы на такое не способны! Наверняка у вас сильный Юпитер – вы склонны командовать и повелевать.

Я потрепала лошадку по гриве и ответила:

– Надежда Сергиевна, у нас мало времени. Или вы хотите, чтобы вас, жену герцословацкого президента, и меня, знаменитую писательницу, задержали на конюшне убитого невесть кем олигарха?

Мне удалось убедить президентшу, потому что две минуты спустя лошади во весь опор уносили нас от дома Аристарха Аристарховича. Бунич отлично перенесла путешествие, я же вспомнила беззаботное и счастливое детство. Мы достигли подножия холма и оказались около высокой изгороди.

– Я больше не могу! – простонала Бунич. – Я упаду! Боже мой, я и так чувствую себя ужасно!

Моя кобылка перемахнула через изгородь, и я оказалась на свободе. Раздался истошный крик, и Надежда Сергиевна присоединилась к моей компании.

– А теперь можно и отпустить лошадок, – сказала я. – А из вас вышла бы неплохая амазонка!

Надежда Сергиевна простонала:

– Что вы за женщина, Серафима Ильинична! А еще писательница! Впрочем, спасибо вам!

Я помогла Бунич спешиться, она внезапно расплакалась:

– Помогите мне, Серафима Ильинична! Не бросайте меня одну!

– Я вас не брошу, – пришлось мне уверить президентшу. Мы оказались на лугу. Я указала на ферму в отдалении и сказала: – Нам нужно туда!

Сорок минут спустя мы добрались до фермы. По дороге Надежда Сергиевна рассказала мне удивительные происшествия последних дней. Она знала, что я обнаружила чемодан с останками ее сестры.

– Надежда Сергиевна, – заявила я. – Я не верю, что ваш супруг причастен ко всему этому. Кто-то очень хотел, чтобы вы оказались около тела Богдановича, этот тип запер калитку и вызвал полицию. Вас могли бы арестовать на месте преступления…

Надежда Сергиевна содрогнулась. Я продолжала:

– Скорее всего, дело огласки не получило бы, но поползли бы слухи.

– Но зачем кто-то хотел, чтобы меня арестовали около тела Аристарха? – произнесла президентша. Я ответила:

– А вот в этом должны разобраться вы и ваш супруг. Сдается мне, кому-то хочется скандала.

Я попросила у хозяев фермы разрешения воспользоваться их телефоном. Надежда Сергиевна заявила:

– Я не буду звонить Гремиславу, я обещала ему… Он будет вне себя…

– Вне себя Гремислав Гремиславович будет, если нас поместят в английскую каталажку, – сказала я и сняла трубку с допотопного черного аппарата. Надежда Сергиевна растерялась:

– Но куда звонить, я не знаю ни одного номера…

– Звоните в Экарест, – велела я. – Там разберутся!

Нас забрали ровно час спустя. К ферме подъехало два неприметных автомобиля. Хозяева фермы были очень удивлены. Я пояснила им:

– Это такой сервис: если туристы потеряются, то им надо позвонить в агентство, и за ними заедут.

Надежда Сергиевна настояла, чтобы я села в одну с ней машину.

– Гремислав Гремиславович очень беспокоится, – сказал один из молодчиков. Я напомнила Бунич:

– Надежда Сергиевна, не забывайте, о чем мы с вами говорили…

Автомобили доставили нас в герцословацкое посольство. Там царила страшная суета – еще бы, едва за нами закрылись ворота, из здания резвой походкой вышел энергичный президент Бунич. Его лицо выражало сосредоточенность.

– Гремислав… – только и прошептала Надежда Сергиевна, выходя из автомобиля.

Президент вежливо поздоровался со мной и сказал:

– Надежда, нам есть о чем поговорить.

Его чересчур спокойный тон не предвещал ничего хорошего. Президентша простонала:

– Гремислав, я все тебе объясню, это ужасное недоразумение, Серафима Ильинична может это подтвердить, я не причастна к смерти Богдановича, клянусь тебе…

Президент нахмурился, его сапфировые глаза сверкнули, и он сказал: