– И что, собственно, в этом такого? – рассмеялась Надежда Сергиевна. – Думаю, людям понравится, что я, как и они, живу простой жизнью и наслаждаюсь панорамой вечерней столицы. Разве мне это запрещено?

– Это опасно! – настаивала немка. – Ты что, не знаешь, какой там – на улицах! – уровень преступности! Надя, опомнись! Что скажет Гремислав, если узнает о твоей проделке?

Надежда Сергиевна с упрямством в голосе заметила:

– Микаэла, ты, как и все Раки, ужасная перестраховщица. Возможно, там в самом деле опасно, но ведь миллионы людей так живут, невзирая ни на какую опасность. Так почему бы и мне, жене президента…

– О, Надя, как ты можешь! – вскричала Микаэла Штаудхаммер. – Запомни, ты уже давно не одна из них! Вы с Гремиславом принадлежите к особой касте! Ты не должна…

– Я сама знаю, что должна, а что нет, – прекратила спор Надежда Бунич. – Я очень благодарна тебе за помощь, но не понимаю, отчего ты так рьяно выступаешь против моей небольшой прогулки. И вот о чем я тебя попрошу…

Бунич дала Микаэле наставления – если объявится Ольга или кто-то из президентской администрации, то следует ответить, что Надежда Сергиевна уснула и не может подойти к телефону.

– Надя, если ты настаиваешь на том, чтобы отправиться одной на улицу, то разреши мне сопровождать тебя! – заявила Микаэла.

Подумав, Надежда Сергиевна сказала:

– Исключено! Кто-то должен оставаться у тебя в квартире, дорогая, чтобы не возникло паники – если они поймут, что дома никого нет… Ты будешь отвечать на возможные телефонные звонки. Ну как я тебе? Похожа на простую женщину?

Президентша крутилась перед большим зеркалом, довольная своим внешним видом. У этой дамочки с рыжими локонами, бледным лицом и в немодной одежке нет ничего общего с Надеждой Сергиевной Бунич. Разве что цвет глаз.

– Тогда возьми это! – немка принесла ей крошечный пистолет. – Это газовое оружие, Надя. Если на тебя нападут, ты должна защищаться!

– Ну хорошо, – со вздохом ответила Надежда Сергиевна. Она запихнула пистолет в сумочку, где лежали пачки с долларами, а затем произнесла: – А вот сумка не подходит! Сразу видно, что она из крокодиловой кожи и стоит две тысячи евро. Я купила ее в Барселоне, когда мы с Гремиславом были в Испании с официальным визитом…

Штаудхаммер покрутила в руках изящную сумочку от Кусто Далмау и сказала:

– Можешь быть спокойна, она очень похожа на дешевую подделку, такие продаются на толкучке за двести форинтов.

Надежда Сергиевна, которая бы раньше непременно обиделась, услышав подобное заявление, радостно воскликнула:

– Тогда я спокойна, Микаэла. И еще… У тебя найдутся форинты? Стыдно говорить, но мы с Гремиславом не видим герцословацких денег – продукты нам привозят, в магазинах я расплачиваюсь его кредиткой. И сколько стоит сейчас проезд в метро? Пять форинтов?

– Ты несколько отстала от жизни, – сказала Микаэла. Она принесла и протянула Надежде Сергиевне свой кошелек. Та раскрыла его и увидела внутри множество разноцветных бумажек.

– Пятитысячные банкноты, Микаэла? Но зачем они мне?

– Бери, – настояла немка. – Там есть и мелочь. Так, на всякий случай. Учти, если на тебя нападут, отдай мой кошелек. Никто и не подумает, что в твоей сумочке лежат пятьдесят тысяч долларов.

– Как я тебе благодарна! – президентша бросилась на шею своей немецкой подруге.

Спустя десять минут она выскользнула из квартиры Штаудхаммеров и спустилась в холл. Охранники читали «Бульварный Экарест», самую массовую и «желтую» газету в стране. Один из них, окинув презрительным взглядом Бунич, процедил:

– Тетка, сколько раз было сказано, что для прислуги и уборщиц есть черный ход!

Его напарник загоготал и, оторвавшись от чтения светских сплетен, сказал:

– Ну тупая она, не просекает! Топай отсюда, бабка. А то, не ровен час, еще с женой Гремислава Гремиславовича столкнешься, вот она тебя испугается!

Надежда Сергиевна промолчала и, прижав к своему пальтишку цвета мышиной шкурки сумочку с пятьюдесятью тысячами долларов и газовым пистолетом, вышмыгнула из элитного дома. У нее рдели щеки – как-то раз она сама выговорила горничным за то, что те появились в гостиной в неподходящий момент: Буничи принимали жену коста-бьянкского президента. Она тогда и не подумала, что девушкам наверняка было очень обидно. Что ж, в следующий раз она будет вести себя иначе!

Бунич так и хотелось ответить что-то колкое и резкое наглым молодцам, но она сдержалась. Не хватало ей быть узнанной в самом начале ее путешествия! Она вышла из переулка и двинулась вперед по улице.

Теперь ей требовалось найти станцию метрополитена. Она так давно не пользовалась общественным транспортом! Простояв в очереди за билетом, Бунич спустилась на эскалаторе вниз.

К штурму вагона она была не готова, поэтому ей пришлось дождаться следующего поезда. Ей несколько раз наступили на ноги, толкнули, и она услышала в свой адрес обидное: