Шрифт:
Я сразу приступил к работе в Большой столовой — надо было подготовить ее к Зимнему празднику. Мне дали конкретное задание: подправить стеновые панели, укрепить расшатавшиеся половицы, починить ножки стульев. Я почти никого не видел, пока работал там, но когда я выключал мой станок и не стучал молотком, то часто слышал, как лорд Мандибл играет на клавесине и возится со своими котами. Как-то вечером — часы только-только пробили десять — откуда-то вдруг донеслись шум и громкие голоса. Я любопытен, как и любой смертный, и потому я отложил свои инструменты и пошел на шум. Он раздавался в холле, и там я застал необычную сцену. Несколько человек — охотников, судя по их костюмам, — столпились вокруг какого-то большого зверя, лежавшего на мраморном полу. У него была темная шерсть, четыре конечности — я сказал бы, ноги и руки, как у обезьяны, — и огромная голова. Он издавал острый запах гниющего мяса, как будто давно умер. Но затем я заметил, что его грудь вздымается и опадает. Внезапно он пошевелился, и один из охотников всадил ему в бок нож по самую рукоятку. Зверь застонал, повернул голову и, готов поклясться, посмотрел мне прямо в глаза. Даже сейчас я не могу описать, что я при этом почувствовал.
Из разговора я понял, что зверя поймали в ближайшей дубраве. Сначала охотники решили, что спугнули косматого вепря, и, только подстрелив его, поняли, что это нечто совершенно необыкновенное. Я хотел было подойти к зверю, но в этот момент в холле появились леди Мандибл и Боврик.
— Возможно, он представляет научный интерес, — предположил один из охотников.
— Надо сохранить его живым и послать в город — пусть там разберутся, — сказал другой.
— Лучше продать его как диковину, — выразил свое мнение третий.
По выражению лица леди Мандибл можно было понять, что все эти предложения не заслуживают внимания.
— Раз его поймали в моем лесу, значит, он принадлежит мне, — заявила она, — и я буду решать, что с ним делать.
В тоне, каким она это произнесла, и в саркастической ухмылке, скривившей губы Боврика, было что-то такое, от чего у меня мурашки забегали по коже. Я поспешно смылся, пока меня не обнаружили.
После этого мне только и хотелось поскорее закончить работу и убраться из этого места подальше. Неделю спустя я получил заработанные деньги и покинул замок. Когда я спускался с холма, мне повстречалась повозка, на которой сзади был приторочен большой деревянный ящик. Повозка угодила колесом в рытвину и едва не перевернулась. Ящик резко дернуло, и крышка его сдвинулась. Кучер с проклятиями соскочил с козел и стал поправлять поклажу. Я подошел, чтобы помочь ему.
— В замок? — спросил я.
— Ну, — ответил он. — Не дай бог, что-нибудь случится с грузом. Леди Мандибл мне голову оторвет.
Я уже столько всего наслушался о леди Мандибл да и насмотрелся в замке, что мне стало любопытно, и я заглянул в ящик. Уж лучше бы я этого не делал. Сначала я увидел всего лишь кресло, но быстро понял, что кресло это совсем не простое.
Кресло было целиком изготовлено из того необыкновенного зверя.
Подлокотниками кресла были его предплечья — не лапы, — и на концах подлокотников загибались его пальцы. А лапы служили ножками кресла, причем на задних лапах были сохранены даже пальцы стопы. Все кресло было обтянуто шкурой зверя, сзади она спускалась до самого низа. Черная шерсть была расчесана в одном направлении и лоснилась. Если у меня и оставались еще какие-то сомнения, то они рассеялись, когда я увидел на туго натянутой шкуре след от ножа, воткнутого охотником. Я был потрясен, меня чуть не вырвало от отвращения. Спасибо, что хоть голову не пристроили к креслу, — этого мой желудок уж точно не выдержал бы. Позже я узнал, что она была выставлена отдельно как трофей.
Никогда не забуду взгляд, который это умирающее существо бросило на меня. Конечно, это было не человеческое лицо, но, клянусь, взгляд этот не был взглядом зверя».
Часть вторая
КОСМАТЫЙ ВЕПРЬ
Косматый вепрь называется так потому, что на спине у него вдоль хребта тянется черная полоса спутанной грубой шерсти. Существует легенда, что однажды дьявол явился из ада и решил зажарить на обед какого-нибудь кабана. Он долго бродил по обширным дубовым лесам и уже затемно наткнулся на большого вепря, рывшегося в земле в поисках орехов. Подходящего охотничьего копья у дьявола не было, и он метнул в зверя свои раскаленные добела вилы. Однако он промахнулся, вилы лишь проехались по спине вепря и подожгли шерсть. Вепрь с визгом бросился к реке и погрузился в воду, но река была слишком мелкой и не закрывала его полностью, так что спина осталась частично подпаленной.
Со временем вдоль всей спины от загривка до хвоста у кабана вырос гребень густой черной шерсти, и это стало отличительной чертой их семейства.
Косматые вепри обитают только в Лесу древних дубов на юго-восточных склонах Муаровых гор. Эти свирепые звери заботятся о продолжении их рода и яростно защищают друг друга от врагов. Поздним летом и осенью меню кабанов состоит в основном из желудей; зимой их дополняют подземные грибы Stipitis longi. Животные обладают особым нюхом на эти грибы.
Следует отметить, что вепри употребляют в пищу только съедобную шляпку гриба, а смертельно ядовитую ножку оставляют в земле. «Мифы и легенды, флора и фауна Леса древних дубов».
ГЛАВА 14
Отрывок из письма Полли
Визипиттс-холл
Дорогая Полли!
Когда бродишь по лабиринтам коридоров Визипиттс-холла, то буквально не продохнуть от запаха денег. Здешние излишества не сравнить ни с чем, что встречалось мне в Урбс-Умиде. В это невозможно поверить, пока не увидишь собственными глазами.
Меня мучает совесть из-за того, что я бросил приют, не попрощавшись ни с тобой, ни со всеми остальными. Но меня подстегивал гнев, и я просто не мог откладывать. Не знаю, отправлю я тебе когда-нибудь эти письма или нет и прочтешь ли ты их. Я обращаюсь в них к тебе, но пишу прежде всего для себя самого. Это помогает мне разобраться в том, что здесь происходит, а когда я перечитываю письма, то вижу, что я чувствовал и почему так поступал.
Отец перед смертью призывал меня отказаться от мести. Я знаю, ты тоже стала бы меня отговаривать. По сути дела, именно это ты и посоветовала мне на кухне в тот вечер. Но я не могу согласиться с этим. Барон Боврик де Вандолен, или как там его еще называть, — это законченный негодяй. Пусть даже и не он нанес последний решающий удар отцу, все равно ответственность за смерть отца лежит на нем. В городе вешают и за меньшие грехи.
Но хватит о нем! Я должен столько тебе рассказать.
Когда в Пагус-Парвусе карету починили, уже совсем стемнело, и Соломон решил, что мы заночуем в деревне, а наутро отправимся дальше.
Старушка Периджи, подмигнув мне в очередной раз, сказала:
— Раз Ты едешь в Визипиттс, у меня будет к тебе просьба. Видишь ли, я торгую книгами, и леди Мандибл прислала мне список книг, которые она хотела бы иметь. А юный Сурдоу, что развозит мою литературу, наотрез отказывается ехать в замок наслушавшись историй Оскара.
Я охотно согласился отвезти книги, и в благодарность она, подмигнув, предложила мне переночевать у нее.
Хотя я храбрился и был решительно настроен добраться до Визипиттс-холла, я, признаться, был рад оттянуть поездку — рассказ Оскара подействовал и на меня. Дом Периджи находился неподалеку от Трактира, так что я и замерзнуть не успел. Когда мы уже входили в дом, на противоположной стороне улицы мелькнула какая-то фигура. «Неужели кто-то следит за мной?» — подумал я.
— Что там такое? — спросила Периджи.
Я вгляделся внимательнее, но фигура исчезла.
— Да нет, ничего. Мне показалось, — ответил я, хотя не был в этом уверен.
Периджи оказалась чрезвычайно гостеприимной хозяйкой, и в ее каморке под крышей было бы очень уютно спать, если бы меня не преследовал всю ночь образ необыкновенного зверя.
На следующий день нам опять не повезло с погодой. С самого утра бушевала настоящая буря. Соломон, остановившийся в «Маринованном пескаре», передал мне, что мы продолжим путь, когда она утихнет. Но ветер завывал, и дождь хлестал по крышам почти до вечера. Периджи так заботилась обо мне, что было даже неудобно. Воспользовавшись предоставившейся возможностью, я осмотрел ее книжную лавку. На полках было немало книг из нашей домашней библиотеки — наверняка Бэдлсмайр и его костлявый партнер постарались. Это, конечно, расстроило меня, но мое настроение несколько поднялось, когда я увидел тоненький сборник стихотворений Бьяга Гикори. И еще одна книга привлекла мое внимание — «Мифы и легенды, флора и фауна Леса древних дубов». Я купил ее у Периджи, хотя по доброте душевной она занизила цену. У меня было ощущение, что книга мне пригодится. К вечеру погода утихомирилась, и прибыл Соломон с отремонтированной каретой. Ему не терпелось отправиться в Визипиттс-холл, хотя туда-то он совсем не стремился, а хотел поскорее вернуться в город. Периджи обняла меня на прощание и вручила предназначенные для леди Мандибл книги, завернутые в клеенку и обвязанные бечевкой. «Престранную литературу заказывает мадам», — заметила она. Вдобавок старушка подарила мне на память сборник стихотворений Бьяга Гикори. Ее доброта даже развеяла мрак в моей душе — на какое-то время.
— Будь осторожен, — дала мне наказ Периджи. — С леди Мандибл лучше не ссориться. Как говорят, у нее серебряная улыбка, а рука хоть и в бархатной перчатке, но железная.
Однако леди Мандибл меня не интересовала, у меня на уме был лишь барон Боврик. Я забрался в карету. Соломон открыл верхний люк и, посмотрев на меня затуманенным и нетвердым взглядом, угрюмо спросил:
— Ну что, ты по-прежнему уверен, что хочешь в Визипиттс-холл? А то давай, отвезу тебя обратно в город.
Подумав об отце, который делил нищенскую могилу с другим умершим, я ответил:
— Да, уверен.
Соломон утверждал, что мы доберемся за несколько часов. Чтобы скоротать время и отвлечься от мрачных мыслей, я вытащил из сумки «Мифы и легенды». Я много чего слышал о легендарном косматом вепре, и хотелось узнать побольше. Особенно заинтересовало меня своеобразное меню этих животных — я подумал, что это можно использовать в своих целях, и с воодушевлением начал составлять план мщения. Но в этот момент оглушительный удар грома прервал мое чтение, земля вздрогнула так, словно разбушевавшиеся небеса обрушились на нее. Я был настолько поглощен книгой и своими коварными замыслами, что не заметил, как гроза вернулась. Небо вспыхивало от испепеляющих все живое молний. Карета раскачивалась под порывами ураганного ветра, угрожая уничтожить результаты починки и заставляя лошадей напрягаться из последних сил. Я вцепился в сиденье, чтобы не вылететь из кареты при очередном толчке.
Посмотрев в окошко, я увидел, что мы взбираемся на холм всего в нескольких футах от края отвесного обрыва, и предпочел больше не выглядывать. В промежутках между раскатами грома я слышал, как Соломон щелкает кнутом и орет на лошадей. Забившись в самый угол и завернувшись в плащ, я горячо молился о благополучном прибытии к месту назначения. Я уже едва дышал от страха, когда карета вдруг дернулась и остановилась.
В люке показалось мокрое и покрасневшее лицо Соломона.
— Дальше ехать не могу! — крикнул он, стараясь перекрыть вой ветра. — Придется тебе добираться пешком.
Я надвинул шапку так низко, что стало больно ушам. Прижав книги одной рукой к себе и ею же придерживая сумку на плече, другой рукой я открыл дверцу, борясь с ветром, и спрыгнул с подножки, погрузившись по щиколотки в леденящую жидкую грязь. Ботинки немедленно наполнились холодной водой. Морщась и чертыхаясь, я выбрался на место посуше и посмотрел на вершину холма.
Сначала я вообще ничего не увидел. Луна скрывалась за разбухшими тучами, все расплывалось в сплошной стене дождя. Но тут разветвленная молния вспорола чернильное небо, и сердце у меня екнуло. В белом свете электрической вспышки я разглядел, не веря своим глазам, растянувшийся по всей скалистой вершине зубчатый силуэт — было полное впечатление, что там притаились гигантские дьяволы. Башни замка были их рогами, а освещенные окна сверкали, как злобные красные глаза.
— Tartri flammis! — Только и смог выговорить я.
Это чудище, выросшее передо мной, и было Визипиттс-холлом.
— Это сущее безумие! — прокричал Соломон — Поехали обратно, пока не поздно.
Я хотел ответить ему, но ветер запихивал вырывавшиеся из моей глотки слова обратно, так что я лишь помотал головой. Соломон с беспомощным недоумением пожал плечами. Похлопав меня по спине, он пожелал мне удачи и взобрался на козлы. Я снова уставился на нависший надо мной замок а когда обернулся, карета уже громыхала под гору, набирая скорость. Мне ничего не оставалось, как продолжать путь.
Я направился к замку, скользя и спотыкаясь, и через несколько минут промок насквозь. Прошло, должно быть, полчаса, прежде чем я добрался до огромных железных ворот, за которыми увидел широкую, усыпанную гравием подъездную аллею, ведущую к главному входу. Вспыхивавшие то и дело молнии открывали передо мной на какие-то секунды весь фасад здания: шесть высоких башен, вздымавшихся к черным тучам, узкие окна со свинцовым переплетом, на высоких арках которых восседали ухмыляющиеся дьяволы, и карниз крыши, поддерживавшийся горгульями самого отталкивающего вида.
Чуть не падая от изнеможения, я вскарабкался по ступенькам крыльца. В центре дубовых дверей висело огромное медное кольцо в форме свиной головы. Собрав последние силы, я приподнял кольцо и отпустил его. Удар по старинному дереву отозвался эхом по всему зданию, тут же поднялся оглушительный собачий лай. Пока я стоял в ожидании, мне почудился еще один, совсем другой звук — звеневшая на высокой ноте печальная мелодия, которую вскоре поглотил ветер.
Наконец дверь со зловещим скрипом отворилась. Передо мной стоял не то человек, не то скелет, разглядывавший мою забрызганную грязью и промокшую фигуру холодно и безучастно. Он был бледен и, казалось, лишен признаков жизни, как растение, никогда не видевшее солнечного света.
— Да-а? — произнес он с монотонной протяжностью это односложное слово.
— У меня посылка, — проквакал я, — для леди Мандибл.
— Что там такое, Герульф? — раздался более высокий голос.
За спиной скелета появилась женщина в пышных юбках, с волосами, чернее которых не бывает, с широко распахнутыми глазами, излучавшими фиолетовое сияние, и полными губами, красными, как кровь.
— Это мальчик, ваша светлость, — тягуче проговорил Герульф, — всего лишь мальчик.
Я хотел было объясниться, но тут откуда-то из глубин замка опять донеслась музыка. Она звучала беспощадным крещендо, наполняя мою голову звоном, от которого я потерял почти всякое соображение.
Это было последнее, что я помню. Усталость сломила меня, все вдруг померкло, и я стал куда-то падать — очень долго, как мне показалось.
ГЛАВА 15
Знакомство с замком и его обитателями
Потеряв сознание на пороге Визипиттс-холла, Гектор очнулся в помещении, которое было гораздо приятнее на вид. Он лежал на кушетке, обитой мягчайшим бархатом, в трепещущем свете свисавшей с куполообразного потолка многоярусной люстры с сотней, если не больше, горящих свечей.
Гектор медленно огляделся, пораженный позолоченной мебелью, обоями с тисненым восточным узором, роскошными темными шторами, камином из черного мрамора, в котором гудело ослепительное красно-оранжевое пламя, и не сразу понял, что он в комнате не один.