– Он весь вчерашний день скакал верхом, – напомнил князь Сабик.

– Пожалуй, не следовало бы ему это делать, – заявил лекарь.

Следующий день прошел в тревожном ожидании. Взгляды зачарованных солдат постепенно смещались на запад.

Сабик прикидывал по карте примерный маршрут колдуна, составленный по донесениям; получалось, что Абраксас продвигается на Юг почти строго по меридиану – насколько ему позволяли дороги. Сабик еще и еще раз обращал глаза на записку бывшей невесты, найденную в отосланных вещах; это было практически единственное донесение из тыла врага, правда, не сказать, чтобы очень вразумительное:

«Ваше высочество, ни в коем случае не приближайтесь к самому Абраксасу и к его слугам, одетым в серебристые плащи, ибо тот, кто их видит, теряет волю. Абраксас прошел Сегид, Тестал, Эрисихтон, Ферет и Косоа; здесь все подчинены его чарам, однако, едва он скрывается, чары развеиваются. Я не понимаю, что ему нужно: сокровищницу моего отца он почти не тронул – золото ему не нужно, драгоценные камни ему не нужны, даже власти ему достаточно только той, что вызывается его чарами. Князь Сагидский казнен им прилюдно – и народ ликовал. Тестальский царь и князь Эрисихтонийский тоже казнены. Однако ни в Сагиде, ни в Тестале, ни в Эрисихтоне Абраксас не оставил ни наместников из своих приспешников, ни гарнизонов – его ничуть не волнует, что там теперь происходит. Может быть, мне удастся купить жизнь для моих родителей; я молю Богов, чтобы моих мать и отца минула горькая участь прочих правителей.

Ваше высочество, умоляю, будьте осторожны!»

На обороте записки было написано совсем торопливо: «Его фамилия Ахеа».

Сабик еще раз перечитал приписку. Фамилия Ахеа ему ничего не говорила. Он подозвал лекаря:

– Послушайте, вы много чего знаете, и не только в медицине. Не говорит ли вам что-либо фамилия Ахеа?

Врач, немного подумав, покачал головой:

– Нет, не припоминаю, ваше высочество. Похоже, это северная фамилия, но я не помню, чтобы когда-либо слышал ее.

Сабик спросил о том же полковника Акубенса. Тот тоже не смог вспомнить, но на следующее утро, когда взгляды зачарованных солдат начали смещаться уже к юго-западу, полковник, посовещавшись о чем-то с врачом, подошел к князю.

– Ваше высочество, – сказал он, – кажется, я знаю, что это за род Ахеа.

–Да?

– Я не очень уверен, но сегодня ночью ко мне пришла одна мысль. Эти земли – Сагид, Тестал, Эрисихтон, часть Мунитайи и запад Лайнкина – когда-то принадлежали королям из династии Тевиров. Когда Империя пришла сюда, королевство Тевиров распалось на несколько княжеств, часть их стала имперскими, а часть сохранила видимость самостоятельности.

– Ну, это и я знаю, – сказал Сабик. – Род Тевиров давно исчез.

– Не совсем, – сказал полковник. – Был еще такой Аха Тевир из боковой, очень отдаленной ветви. В Империи его называли Аха-колдун.

– Аха Северный колдун? – уточнил Сабик. У него вдруг похолодела спина где-то в районе лопаток.

– Он самый, – кивнул Акубенс.

– О Небо! – Сабик понял все раньше, чем полковник продолжил:

– Я вот сейчас спросил у доктора, как у северян будут называться потомки человека по имени Аха.

– Ахеа, – сказал князь.

– Да, ваше высочество.

Северным колдуном и поныне пугали малых детей по всей Империи. Когда рухнуло королевство Тевиров, Аха-колдун прибыл ко двору Императора и предложил свои услуги. Он казался таким добродушным, таким добрым – козявки малой не мог обидеть, мяса не ел, дорожку перед собой метелочкой расчищал, чтобы ненароком не наступить на живую тварь и не лишить ее жизни. И волшебство его казалось исключительно добрым: лечил болезни, устанавливал хорошую погоду, призывал в засуху дождь и наоборот, выращивал фантастические, невиданной красоты цветы. А потом он неожиданно исчез, и все его чудеса обернулись самым черным злом: те, кто пользовался его услугами, болели и даже умирали; проклятия поражали целые семьи, в том числе и Августейшую Фамилию – Император умер, Императрица умерла, умер Наследник и двое его братьев. Власть тогда перешла, после некоторого замешательства, к троюродному брату покойного Императора, маршалу Тотсу Джанаху, который едва ли не единственный среди имперской аристократии не пользовался чудесами Ахи-колдуна… Эта история за давностью лет обильно поросла легендами; например, некоторые утверждали, что Аха-колдун до сих пор жив и крадет детей, которых вынуждает служить ему; другие считали, что Аха-колдун обосновался в Жуткой Пустыне и ждет своего часа.

Неужели все это окажется правдой?

Князь Сабик развернул, карту и провел пальцем от Косоа строго на юг. Палец уперся в крупную надпись «Ар-и-Диф».

– Я думаю, Косоа уже свободен от чар, – сказал князь Сабик. – Мальчик проснулся?

–Да.

– Пригласите его ко мне. Мы выходим в Косоа!

Было жаль посылать вперед себя измученного больного юношу, но иного выхода не было – молодой Феретиа единственный из всех оставался трезвым, когда на остальных действовали чары.

Отряд Сабика, оставшись в тылу Абраксаса, впервые смог вступить в покоренный и оставленный им город, чтобы убедиться в правдивости слухов и донесений.

Косоа действительно был свободен от чар. Население его пребывало в глубочайшей растерянности. Густая толпа заполняла городскую площадь и прилегающие улицы; здесь были в основном зажиточные горожане и дворянство; народу попроще было, кажется, все равно, что происходит с городом, – впрочем, любопытствующих хватало и среди этих.

Авангард отряда князя Сабика вошел в толпу как нож в масло и проследовал к замку Мунит, не обращая внимания на торопливые поклоны горожан, опасающихся, что их сейчас начнут обвинять в государственной измене и судить.