–  Но сейчас…

–  Ты правда считаешь, что меня заинтересуют твои "эксперименты"?
– с насмешкой поинтересовался Итидзе.
– Думаешь, ты можешь создать что-то стоящее, что меня бы заинтересовало?

Гоэн выдохнул так, будто его ударили. Итидзе снова сел на своего любимого конька и принялся воспитывать в Гоэне уверенность, что он совершенно ни на что не способен и бесполезен, по сути. И что Повелитель зря тратил время на него, вначале создавая, а потом воспитывая. В какой-то момент - Кимиясу не уловил его точно - тенгу сломался, и стоило только намекнуть о его бесполезности, так начинались приступы сумасшествия. Это происходило неизменно перед всеми, кроме Итидзе. Видно, Гоэн воспринимал старшего брата как соперника и все пытался превзойти его и доказать, как он ошибался на его счет. Девяносто процентов глобальных глупостей Гоэном совершались именно по этой причине.

–  Так это твое мнение обо мне?
– спросил тенгу с горечью в голосе.

И всегда Кимиясу удивляло, как отчаянно Гоэн пытался защититься от нападок Итидзе, но каждый раз - тщетно.

–  Я его и не скрывал, - посмеялся Итидзе.
– Слушай меня, Гоэн, я не вернусь больше. Но и выгораживать тебя перед Хатиманом не стану так же. Поэтому с удовольствием сообщу, где ты скрываешься. В конце концов, если он придет с войной на этот замок, то его будет не жалко, ведь принадлежит он предателю.

Кимиясу почувствовал, что в нем наконец-то закипает гнев. Он старался сдерживаться, Повелитель свидетель, но старший брат выведет, кого угодно.

–  Мой замок не так легко разрушить, Итидзе.

Тануки сжал губы в тонкую линию.

–  Рад это слышать, Отступник, - а потом перевел взгляд на Гоэна.
– Ты все понял, брат? Хатиман и его армия - это твои проблемы. Как из них ты будешь выкручиваться, мне все равно.

Воздух в кабинете затрещал от искр, когда Итидзе начал телепортацию. Исчезая в ярких сполохах, он удовлетворенно улыбался. Гоэн же ссутулился и обнял себя руками, нервно поглядывая на брата.

–  И что мы будем делать?
– спросил он хриплым и непослушным от волнения голосом.

–  Мы?
– спросил Кимиясу.
– Кажется, я тебе уже говорил, что в этом не участвую. Так что сделай так, чтобы Хатиман сюда не пришел, иначе все твои драгоценные "трофеи" выдам ему я.

–  Правда, что ли?
– с сомнением спросил Гоэн.

–  Разумеется, это шутка, - натянуто улыбнулся Кимиясу и тоже поднялся.
– Решай свои проблемы сам, Гоэн. Я тебе больше не помощник.

–  Но Кимиясу… Как ты можешь меня бросить?

Только слова эти были обращены в пустоту. Ину уже ушел в телепортации.

22 день месяца Дракона 448 года Одиннадцатого исхода.

Тика, замок Насварта;

штаб- квартира Принца Ину Кимиясу

Когда Кимэй окончательно пришел в себя, он понял, что находится в незнакомой ему комнате. Комнате, убранной в стиле центральной части Асихары* - массивная мебель, толстые ковры. В окно просачивался несмелый и призрачный свет, но не разобрать, утренний или вечерний. Здесь пахло болью и страданием, пахло кровью и чем-то еще, чего Кимэй не мог назвать. Осмотревшись, он увидел на кровати спящую девушку. Из-под ее рыжей, густой шевелюры, разметавшейся по белоснежному постельному белью, торчали аккуратные лисьи ушки. Значит, йокай. Но что странно: ни прежней ярости, ни отвращения Кимэй не ощущал совсем. Он чувствовал лишь усталость, физическую и духовную, и равнодушие, которое боролось со смятением.

Память обрывалась на том моменте, когда Сейкатсу сожрала его меч. Потом - темнота, страшная, прожорливая, бесконечная, как бездна. Кимэй рухнул в нее и падал, падал, падал до тех пор, пока не очнулся здесь - в этой комнате, с этой девушкой.

Он посмотрел на свои руки и отметил, что когтей на них нет - они обломаны, не совсем красиво, криво и возвращаться к своей прежней длине никак не собираются. Значит, что-то произошло и что-то в нем изменилось…

–  Кимэй?
– сонный девичий голос позвал его. Она приподняла голову, глядя на него внимательно и слегка тревожно, удивленно и одновременно с облегчением - будто он был дорог ей в какой-то степени.
– Кимэй, как ты?

Пришлось кивнуть в знак того, что с ним все в порядке.

–  Где я?
– спросил он, глядя на нее. Кимэй отметил, что девушка красива, как цветок, и так же хрупка на вид. Эта мысль удивила его: думать так о йокае было, по меньшей мере, странно для него, они ведь враги.

Она слегка улыбнулась и, приподнявшись, потянулась к нему, погладила подушечками больших пальцев по щекам, а он позволил. Сам не знал, почему, но эта девушка не вызывала отторжения, а будила в нем давно забытые чувства. Последний раз так до него дотрагивалась родительница почти сто пятьдесят лет назад.

–  Дома. Добро пожаловать, - прошептала она. Кимэй понял, что ей доверяет. Как такое может быть?

–  Не думаю, что это так… - тем не менее возразил он, захрипев. Хотелось пить, и горло от этого пересохло. Девушка кивнула на кувшин, стоящий на столике неподалеку.
– Ты йокай…

Она кивнула, села на кровати, перекинув через плечо рыжую косу, и начала рассказывать, долго и подробно. Говорила о третьем отряде, о Принце Гоэне и о том, как привезли сюда Кимэя. Она поведала о том, как появилась здесь, как пыталась его успокоить, как поила кровью, но это оказалось бесполезно. Потом - как он впервые очнулся, и оказалось, что он тоже не помнит, как впервые явил миру крылья тенгу, а Гоэн свистел и восторгался этим зрелищем. Этого Кимэй не помнил так же. Он сидел рядом с ней, слушал внимательно, но все ее слова казались каким-то вымыслом - слишком уж фантастично все звучало.