Дезире вынырнула из зыбкой прострации. Она вновь стояла в душной комнатке.

– Уходите…

Снова послышалось в голове.

Девушку колотил озноб, руки дрожали. Полученное знание почти раздавило. Скрывающийся в теле чудовища разум наполовину был человеческим. За годы человек отошел на второй план и на его место пришел зверь – жестокий и расчетливый. Такой, каким его хотели видеть создатели. Дезире ощущала безысходную тоску человека, тысячу раз проклявшего собственную трусость, тысячу раз обещавшего отомстить всем и вся, тысячу раз желавшего собственной смерти.

– У вас несколько минут…Уходите, иначе умрете…

Возможно, Дезире так бы и осталась стоять, переваривая новые знания, но Ани, слезно глядя на остолбеневшую спасительницу, изо всех сил тянула ее, стараясь увлечь к дверному проему, теперь свободному.

Дезире очнулась. В голове еще блуждали страшные образы, но тело уже пришло в движение. Беглянки сорвались с места. На ходу девушка подхватила Ани на руки и как бы невзначай закрыла ей глаза. Только после того, как они миновали коридор, в котором остались лежать изуродованные тела, Дезире вновь опустила малышку на пол. По пути им не встретилось ни одной многоножки, но и живых людей тоже не было.

Вскоре завод наполнился воем пожарной сирены.

Кэр и Гракх вышли из широких двухстворчатых дверей столовой и медленно направились по коридору. Откуда-то со стороны операторной доносилась стрельба. Переглянувшись, вчерашние собутыльники двинулись на шум.

У Кэра все еще болела голова, и он не особенно торопился разузнать, что за дела творятся в общине ни свет, ни заря. Все его мысли сводились лишь к одному – надо похмелиться, а без этого весь мир виделся серым и неприветливым. Тем более, в отличие от зарккана, он был безоружен, а потому полагал себя персоной охраняемой.

Гракх же не обращал на эрсати никакого внимания. Крепко сжимая в руках любимый «Плевок», он осторожно двигался к цели. Борода угрожающе топорщилась, а шаги гулко разносились по коридору.

– Тебя слышно даже на улице, – сказал эрсати, плетясь следом.

– Ну и правильно! – отозвался зарккан. – Пусть враги знаю, что их смерть уже близка и вот-вот отстрелит им лишние части тела.

– Может ты тогда сам? У меня башка болит, что треснет того и гляди. Я пойду того… поправиться поищу.

– Слабак! – со смаком выплюнул Гракх. – Как ты еще невинность-то потерять умудрился? Голова не болела?

– Уж лучше пусть голова болит, чем будет пустым бочонком, как у тебя! – не выдержал Кэр и уже собрался уйти, как впереди, на самой границе света и тени от неяркого светильника, появилось движение. Зарккан его тоже заметил и нахмурился.

– Вроде бы извели всех крыс еще с месяц назад, – задумчиво проговорил он. – Надо будет сказать Дезире, пусть еще яда выделит.

– Это не крыса, – пристально всматриваясь в затененную область, сказал Кэр. – Больше на червяка походит, только с кучей лап. И он там не один.

– Сейчас посмотрим, у кого там лапы лишние… – Гракх вскинул «Плевок».

Вновь раздалось негромкое гудение. Зарккан мягко нажал на спусковой крючок, послышался щелчок и в сторону приближающихся существ полетел каплевидный докрасна раскаленный сгусток. Со стороны могло показаться, что оружие действительно плюнуло.

Первая многоножка обратилась в пепел, осыпалась на пол.

– Ну и крысы! – воодушевившись первой победой, выкрикнул Гракх. – Больше никакой отравы! Только охота!

Его радость длилась недолго.

В отличие от крыс, многоножки могли не только ползать, но и подниматься в воздух. Гракх не придал этому значение только первое время. Но когда твари, расправив нечто вроде стрекозиных крыльев, преодолели десятиметровый коридор меньше, чем за пять секунд – оторопел. Он успел срезать еще одну бестию, когда остальные напали разом. Было их четыре штуки.

Ударом приклада Гракх отбил одну многоножку, еще две одновременно вцепились ему в руку. Зарккан разразился таким матом, что стоящий за ним Кэр опешил, не ожидая столь бурной реакции на странных червяков. Однако уже в следующее мгновение эрсати почувствовал в ноге острую боль. Он попытался смахнуть неожиданного паразита, но тот лишь основательнее вцепился в плоть.

Гракх с чувством глубокого омерзения рванул одну тварь, бросил на пол, тут же обрушил сверху обитую металлом подошву. Раздался треск. Той же участи удостоилась и вторая многоножка. С той лишь разницей, что она успела добраться до кости и засела там намертво.