— Мы ранимые творческие люди, склонные к суициду, — ответил Спичкин.

Краб приоткрыл его глаз, посмотрел реакцию зрачка на свет. Касперу повезло — малость придушился, а мог ведь переломать шейные позвонки и тогда всё — мгновенная смерть, никакая реанимация не помогла бы тогда. Зрачок на свет среагировал — сузился. Всё было в норме. Ну как в норме — как после попытки суицида. Краб переложил Каспера на кровать. Матвей сел с ним рядом, взял его руку в свою и сильно сжал. Каспер приоткрыл глаза.

— Зачем ты, Каспер так сделал? — спросил Матвей. — Что бы я матери сказал? Итак уже Эля умерла. Еще ты в петлю полез…

— Я испугался, что меня посадят, — еле слышно ответил Каспер, едва дыша, — этот с тобой, он из милиции, да?

— Нет, это частный сыщик, — ответил Матвей, — я его нанял. Но ты не бойся, я тебя больше уже не подозреваю…

— Я не убивал твою жену, — едва слышно произнёс Каспер, — я не был у тебя ночью в квартире…

— Да-да, мы тебе верим, — стал торопливо кивать Матвей, боясь очередного суицидально приступа брата.

— Пусть он уйдет, — сказал Каспер, имея в виду Краба. — Я его боюсь…

— Это он тебя из петли вытащил, — ответил ему Матвей, — я бы один не справился бы…

Спичкин младший закрыл глаза и из-под век к виску у него покатились слезы. Некоторое время сидели молча, Краб наблюдал за дыханием брата Спичкина. Оно было ровным, повезло парню, что успели вовремя в ванную ворваться, еще бы пара минут, позвонки надломились бы и тогда — кранты.

В этот момент только Краб пришел в себя и почувствовал, что по волосам за шиворот течет кровь от удара топором. Он повернулся сам и пошел в ванную, чтобы смыть кровь, да рану прижечь чем-нибудь, если у Каспера в доме вообще аптечка была.

В ванной царил полный разгром, потревоженные тараканы бегали по стенам, столбом стояла пыль. Краб нагнул голову под кран, включил воду, нащупал руками рану. Она была не глубокой — так себе, кровоточила только. Зашить бы, да возиться неохота. Надо было бы к врачу, да и Касперу не мешало бы вызвать реанимацию, всё-таки его должны были осмотреть профессионалы. Но с другой стороны — Матвей в розыске, а если узнают о попытке суицида, то милиция должна будет приехать обязательно.

Тут Матвейку и загребут.

Краб приложил к ране полотенце не очень чистое, но другого не было и вышел из ванной. В комнате он услышал какую-то возню, взглянул и увидел, что Матвей, сопя как раненый бык на корриде, душит своего брата, который только что сам пытался повеситься. Краб забыл о своей ране, откинул полотенце, подскочил и врезал Матвею по шее с такой силой, что тот руки моментально разжал. Краб схватил его за шиворот и скинул на пол с такой силой, что Матвей отлетел, ударился головой о стену и потерял сознание. Каспер, который еще не отошел как следует от петли, задыхался и ловил руками воздух.

— Чёртовы придурки!!! — выругался Краб и стал делать Касперу искусственное дыхание. — На хрена я с вами связался?

Когда дыхание младшего Спичкина снова стало ровным, Краб повернулся к потерявшему сознание Матвею, подошел к нему, присел перед ним и похлопал по щеке. Матвей застонал и приоткрыл глаза.

— Ты что сбрендил? — спросил Краб. — Ты зачем его душить стал?

Матвей ответил не сразу, веки его затряслись, в глазах появились слезы, губы тоже стали трястись и он ответил:

— Эля мне изменяла… это мне брат сказал… у неё оказывается, был любовник, который к ней приезжал, пока я был на эфире…

— А сам Каспер откуда об этом любовнике знает? — спросил Краб.

— Он сказал, что видел его у меня в квартире…

— А Каспера-то за что ты душить стал? — спросил Краб. — Он-то при чем?

— Я рассердился, очень рассердился… — ответил Матвей. — Не сдержался, когда Каспер мне сказал, что все об этом знали все, кроме меня, знали и молчали…

— Погоди, давай поподробнее, — попросил Краб, — когда Каспер видел у Эли любовника, при каких обстоятельствах?

— Однажды он приехал ко мне домой, думал, что я дома, стал звонить, — пересказал Матвей рассказ Каспера, — но никто не открывал. Тогда он своими ключами открыл, чтобы меня дождаться. Открыл квартиру, зашел, а там Эля с любовником. Он видел своими глазами. Я не мог поверить… я не мог себя контролировать…

— Погоди, когда это было, если он две недели как ключи сделал?