Если арийцы, как замечает профессор Райе, достигли идеи о боге, столь тождественном, то было бы трудно понять, как, подобно Диаусу санскритской литературы, он утратил свой божественный характер или, подобно Тиу, он был заменен у тевтонов Воденом и Тором, а у галлов первенству его постоянно угрожало преобладание Меркурия{301}.

Идеи могут быть подобными и язык тождественным; но мы не можем утверждать, что первобытные арийцы обладали общей мифологией. Более вероятно, что с одними и теми же словами и одними и теми же мыслями арийские народы, после своего разделения, создали мифологические рассказы, сходство которых скорее кажущееся, чем действительное.

Другая причина также должна быть принята в соображение. Большая часть цивилизации, приписываемой первобытным арийцам, была, как мы видели, заимствована ими у других народов, и вероятно, что и мифы распространялись таким же образом от племени к племени. Во многих случаях констатировано, что это произошло таким образом. Мы знаем, что большая часть мифических рассказов Греции в действительности произошла из семитических источников, что латинские поэты перенесли мифические греческие рассказы на божества Италии, совершенно различные, что тевтоны усвоили себе кельтские божества, даже мифология Эдды пропитана идеями, происходящими из христианства, готтентотское предание о Всемирном потопе, очевидно, вышло из смутных воспоминаний об учении христианскими миссионерами.

Религиозные мифы, как и народные сказки и басни, имеют удивительную способность к переселению. Священные легенды буддийских жрецов прошли путь из Индии в Багдад, из Багдада в Каир, из Каира в Кордову и очутились на страницах Лафонтена после перевода их профессиональными рассказчиками с пали на пехлеви, с пехлеви на арабский язык, с арабского на испанский, с испанского на французский и на английский. Более вероятно предположить, чти все эти божественные мифы, которые могут оказаться сходными в арийских языках, были таким образом перенесены в весьма отдаленную эпоху, чем предполагать, как сравнительная мифология, что они составляли часть общего наследства арийцев в те варварские и крайне отдаленные времена, которые предшествовали лингвистическому разделению. Во всяком случае, ясно, что заключения, бывшие в ходу лет тридцать назад относительно природы и объема первобытной арийской мифологии, основаны на предположениях, представляющих гарантий не более чем теория последовательных переселений арийцев с востока на запад.

Дело последних десяти лет было прежде всего делом разрушения. Все сделанное в течение предшествующего полустолетия было пересмотрено, и остроумные, но неосновательные теории были по большей части разрушены, а почва расчищена для возведения более прочных сооружений.

Тогда как, с одной стороны, наука специализировалась, с другой стороны, было показано, что взаимная связь доисторических наук столь же тесна, как и связь наук физических. Старинная тирания санскритистов была удачно поколеблена, и мы видим, что слишком поспешные филологические выводы требуют систематической проверки при помощи заключений археологии, краниологии, антропологии, геологии и здравого смысла.

РАСОЛОГИЯ ДРЕВНИХ СЛАВЯН

ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК

С тех пор как благодаря археологическим работам Софуса Мюллера (Sophus Müller) (1877) т. н. височные кольца (бронзовые, серебряные, золотые женские украшения, вплетавшиеся в волосы у висков; известны с бронзового века, были распространены у славян в Средние века. — Примеч. ред.) были признаны в качестве характерного славянского украшения, принадлежность ряда мест древних захоронений, находящихся в Восточной Германии и не имевших до того времени определенной идентификации, могла быть с уверенностью приписана славянам. При этом антропологи наталкивались на факт, чрезвычайно для них поразительный: в исследуемых могилах они обнаруживали черепа, которые длинными формами своего строения соответствовали вовсе не славянским народам современности, но тому типу, который в то время обычно еще обозначали как «германский». Изначальными же отличительными чертами славянства тогда считались короткая голова и волосы темного цвета, ибо эти признаки и встречались в массовом порядке среди населения, проживающего в областях, которые рассматривались как родина славян, в частности в Галиции, которая в восьмидесятые годы (XIX века. — Примеч. ред.) была, благодаря работам Мейера и Коперницкого, одним из лучше всего в антропологическом аспекте изученных мест Европы.

Исходя из этого мнения, существовавшего по поводу изначального и характерного славянского типа, длинноголовые древние славяне должны были производить впечатление прямо-таки чужеродного элемента. Во многих случаях они рассматривались в качестве славянизированных лишь в культурном, но не в расовом понимании, потомков других народов. Так, Коперницкий [1) Коперницкий, И. Черепа с крюковидными кольцами и кости с трех кладбищ (Kopernicki, I.: Schädel und Knochen von drei Friedhöfen mit Hakenringen. Zbiór Wiad. do Anthrop. Kraj. VII, 3–40, 1883)] видел в обладателях найденных возле Слабошево (Slaboschewo) черепов славянизированных германцев, а Лиссауэр [2) Лиссауэр A.: Crania Prussica. Вторая серия. II. Лоренцберг — древнее захоронение под Кальдусом близ Кульма (Lissauer, A.: Crania Prussica. Zweite Serie. II. Das Gräberfeld am Lorenzberg bei Kaldus im Culmer Land. Z. Ethn. X, 81–134, 1878)], исследовавший местность под Кульмом, — славянизированных пруссов (Pruzze). Наконец, длинные головы восточных древнеславянских групп Талько-Гринцевич [3) Талько-Гринцевич. Человек на наших землях (Talko-Hryncewicz, J.: Czlowiek na ziemliach naszych (Der Mensch in unseren Landen)) 152 S., Warschau, 1913. — Из всех исследователей славян Талько-Гринцевич дольше других упорствовал во мнении, что изначальным славянским типом является темноволосая короткая голова.] истолковывал как принадлежащие потомкам «светловолосых длинноголовых финских племен», которым меньшинство славянских завоевателей навязало свою культуру и национальность. Для интерпретации вполне унифицированного явления использовались самые различные народы, причем каждый исследователь выбирал такую возможность трактовки, что ближе всего подходила в территориально-пространственном отношении материалу его исследований.

Но уже спустя небольшой промежуток времени наряду с этим мнением появилось другое, которому и было вскоре суждено победить. Обнаруженные при новых раскопках черепа древних длинноголовых славян побудили самого Вирхова уже в 1881 году, пусть даже и «…с большим внутренним сопротивлением…», но принять в расчет «долихоцефальный отряд славян» [4) Вирхов Р. Древние захоронения в Слабошево близ Могильно (Virchow, R.: Das Gräberfeld von Slaboschewo bei Mogilno. Z. Ethn. XII, 357–374, 1881)], и в дальнейшем к нему присоединяется целый ряд немецких исследователей [5) например, Бушан Г.: Германцы и славяне (Buschan, G.: Germanen und Slawen, Münster, 1890)]. Русские антропологи (Богданов и Анучин) никогда не испытывали серьезных сомнений в том, что многочисленные долихоцефальные черепа, обнаруженные на их родине в доисторических могильниках, принадлежали «автохтонам» и, следовательно, славянам; так или иначе, но на этой огромной территории, как и в Центральной Европе, так же тяжело найти иноплеменный народ, чьи останки могли бы находиться во всем этом множестве древних захоронений и могильных курганов. Дальнейший стимул «нордическая» точка зрения получила благодаря подходу к изучению величайшей индогерманской проблемы с позиции расологии. В частности, это сделал Пенка (Репка), правдоподобно обосновавший, что индогерманский язык и нордическая раса в значительной мере изначально соответствовали друг другу. Между 1880 и 1890 гг. на эту тему появилась обширная литература, в большей части которой славяне тем не менее еще исключались из индогерманской расовой общности [6) Ср. Нидерле: 1896, цит. прим. 5 на 48-й и след. стр.].

И лишь благодаря Нидерле они оказались в этой общности родными. Его книга «О происхождении славян» явила собой решающую перемену в борьбе мнений [7) Нидерле Л. О происхождении славян (О puvodu Slovanu (Niederle, L.: Über den Ursprung der Slawen; 147 S. Prag 1896))]. Собрав весь известный к тому времени материал по найденным в местах захоронений черепам, он дополнил эти сведения свидетельствами древних писателей-историков о внешнем физическом виде славян. В качестве главного итога он установил, что корень и ядро славянских народов представляют собой тот же самый долихоцефальный и светловолосый тип, который считался характерным для соседних «арийских» племен. — Первые критические обсуждения книги частично еще были настроены скептически [8) Niederle, L.: К вопросу о происхождении славян. Дополнение к моей работе «О происхождении славян» (Zur Frage über den Ursprung der Slawen. Ein Nachtrag zu meiner Schrift «O puvodu Slovanu», 15 S., Prag, 1899)], но впоследствии его точка зрения стала постепенно настолько само собой разумеющейся, что уже в 1910 г. ее одобряют почти все исследователи славянства [9) ср. «Дискуссия по поводу древнеславянского вопроса» («Diskussion über die Altslawenfrage» im Korr. Bl. Dtsch. Ges. Anthrop. XLIII, 72–97, 1912) — статьи Тольдта, Шлица, Вирхова, Матейки и др.], чему, со своей стороны, в известной степени способствовало развитие изучения индогерманского вопроса в целом.