Одно беспокоило Лео — пока не вернул имущества, оставленного в особняке. Но вернет. Особенно при теперешнем его положении, из-под земли добудет.

Вчера после удачной охоты — хоть и не сезон, но косулю с выводком нашли и завалили, — отец в честь высокого гостя господина Вильгельма Стронге, как тот позволил себя называть, устроил торжественный обед. После Лео сообразил, что не столько в честь гостя, сколько ради самого Леопольда, то есть в его интересах.

Стол ломился от щедрых даров украинской земли, напитки лились рекой. Произносились многочисленные речи, тосты, здравицы. На обеде оказались два знакомых отцу генерала, ехавших в действующую армию. А ведь она победоносно наступает. Захвачена огромная территория, многие крупные города поставлены на колени, и генералы так хвалились, будто они завоевали русские земли. Господин Стронге напутствовал их скорее разгромить противника, завершить победоносную войну в этом году.

— Мы превратим славян, этих недочеловеков, в скотов… в рабочих скотов, — вещал Стронге, забыв, что, дающий в его честь обед, пан Казимир по происхождению тоже наполовину славянин: отец украинец, мать немка.

Потом господин Стронге вместе с генералами долго и пространно рассуждал о новом порядке, который они установят здесь. Своей главной задачей он считал подавление у русских всякой воли к сопротивлению. Для этого армия фюрера и вошла сюда с мечом и огнем. Заводы, фабрики, земля — все отдается в руки немецких хозяев.

— Дело русских, — еще раз повторил он, — работать на новых властителей. За неповиновение — самое тяжкое наказание. Вплоть до лишения жизни. Все богатства, какие здесь есть, мы выкачаем, — кричал Стронге, выпучив налившиеся кровью глаза. — Любой из немцев волен по своему усмотрению расправиться с русским. Казнить, убить его, сжечь его дом, забрать имущество. Сам фюрер благословил нас на это!

Он еще долго вещал в таком же духе, генералы поддакивали, не забывая при этом поднимать рюмки и усердно орудовать ножами и вилками.

— Вы, мой мальчик, будете претворять в жизнь гениальные планы фюрера, — неожиданно переменив тон и уткнув толстый палец в массивном золотом перстне со сверкающим под люстрой камнем в грудь Леопольда, высокопарно изрек Стронге. — Да, вы, потому что с этого дня я зачислил вас в аппарат своего управления. По моему ходатайству вам присвоено очередное воинское звание обер-лейтенанта.

Он вручил Богайцу новые погоны с помпой, будто, по меньшей мере, это были погоны полковника.

Леопольда поздравляли, льстиво поглядывая на господина Стронге, предрекали счастье, если он всегда будет верно служить рейху и своему непосредственному шефу. Леопольд клялся в верности и был на седьмом небе.

После обеда, пока высокий гость отсыпался, сморенный обильными возлияниями, отец и сын, каждый по-своему, переживали свалившуюся на них новость. Пожалуй, новостью она была только для него, сейчас Леопольд это понял. Звание ему присвоено, конечно же, по просьбе отца. Он повернул голову, скосил глаза на погон, сердце сладко екнуло.

Вечером, потягивая кофе с ликером, господин Стронге беседовал с Леопольдом. Благосклонно еще раз выслушал слова признательности отца и сына и, приняв суровый начальственный вид, деловито сказал:

— Ну, теперь дела служебные, обер-лейтенант.

Извинившись, отец деликатно удалился.

— Мы здесь безраздельные хозяева, — продолжая начатый за обедом разговор, изрек господин Стронге, — у нас достаточно сил для наведения нового порядка. Нашего, немецкого порядка. Но нам нужно создавать и местную полицию. У меня есть данные о том, что многие люди здесь хотят с нами сотрудничать. Поддержание с ними контактов будет одной из ваших обязанностей.

Все это он говорил важно, как непреклонную истину, подчеркивая собственную значительность в государственных делах. Помолчал и заговорил о первом задании Богайца, от успешного выполнения которого во многом будет зависеть его дальнейшая служебная карьера.

— Необходимо взять с собой команду солдат и реквизировать у местного населения пятьдесят голов крупного рогатого скота. Породистого, обер-лейтенант, — с нажимом добавил Стронге. — Для моей личной фермы. Вы понимаете, что, если будут богатыми наши фермы, ваша, естественно, тоже, будет сильным и хозяйство рейха.

— Яволь, — поддакивал Богаец, хотя и ждал для себя другого задания.

Но делать нечего. Надо подчиняться с видимой охотой и желанием и действовать по русской пословице: назвался груздем, полезай в кузов.

— К ним подобрать десять рабочих-мужчин покрепче и столько же работниц-женщин, — без тени сомнения, что все будет выполнено, уже жестко приказал Стронге, и вдруг позволил себе сострить: — Скоты будут ухаживать за скотами.

При этом брезгливая улыбка скользнула по его самодовольной физиономии.

О задании Леопольд рассказал отцу.

— Лео, наши с тобой фермы, как намекнул господин Стронге, тоже должны быть богатыми, — выслушав, заявил отец. — Поэтому проведи «операцию» где-нибудь подальше от имения. А вообще, я хотел бы тебе несколько иной службы, почище. Господин Стронге мог бы…