— Погоди, разберемся. Где Горошкин?

— Пытается нащупать прогалину в немецких боевых порядках.

Вспомнил Ильин, как недавно его охватило неясное предчувствие беды, когда появились вражеские самолеты. Он не посчитал бы тот случай необычным, если бы летчики бомбили их, как они поступали всегда, обнаружив наши подразделения. Гонялись за отдельной машиной, могли покуражиться над женщинами, работающими на огороде. В этот раз попугали, дали несколько пулеметных очередей и улетели. Значит, вышли только что из недалекого боя. Очевидно, поддерживали прорыв своей части, которую и обнаружили сейчас разведчики.

Днем Ильин объявил двухчасовой привал — переждать зной, покормить людей. Как понимал теперь, это спасло заставу. Не задержись они, попали бы под колонну противника.

Собрал бойцов вокруг себя, приказал: впредь при движении ни звука. Дал пять минут на проверку снаряжения, чтобы ничего не звякнуло, не скрипнуло.

— Обещали прислать машины, — пробубнил кто-то. — Пешком прем верст сорок, а то и пятьдесят. Ногу натер.

— Бери все сто, — насмешливо поддели его. — Лучше портянки наматывай. На дядю не надейся.

Вспыхнули легкие смешки и стихли.

Усилили дозоры, двигались по отделениям, с предосторожностями. Лишь легкий шорох раздавался, будто ветер трогал ковыль.

Внезапно появился старшина Горошкин, запаренный, словно конь после долгой скачки. Прерывисто дыша, уточнил доклад Прохорова:

— Батальон или чуть поболе. С танками-коробками, в землю зарываются. Охранение выставили, заграждения набросали. Короче говоря, оскалились-ощетинились. Нам не пробиться, — помолчал, поразмышлял немного и продолжал: — Если версты на три вправо принять-податься, до хуторка…

— В сторону города? Но там войск еще больше.

— Может, где и больше, в хуторе, наоборот, мало, — возразил Горошкин. Он отдышался, говорил спокойнее. — В нем то ли хозкоманда осела, то ли штаб.

— Какие огневые средства видел?

— Минометы, крупнокалиберный пулемет на машине.

«Пожалуй, тут надо пробиваться, — напряженно раздумывал Ильин. — Ужом, как проскользнул Горошкин, заставой в сотню человек не проползешь. Прорываться с боем. Ударить внезапно. Но перед тем еще раз прощупать подходы».

— Через хуторок-то у их самое узкое место, — как бы догадываясь, о чем размышлял Ильин, продолжал Горошкин. — Немец-то нахалюга, нахрапист, лезет напролом. Предполагаю-размышляю, не везде силен. Кажется таким. Мы об ем так полагаем, потому как у страха глаза велики. Как в народе говорится: не зная броду не суйся в воду. Мы брод нащупали — через хутор. Я с пулеметчиками прикрою. За хутором балка, заставе надо скатываться туда. Балка защитит, от пули укроет.

Эх, Вася, горячая голова, добрая душа. Все обдумал и рассчитал. Свое место в бою определил, заставу прикрыл, себя под огонь противника подставил. Ильину давно Горошкин стал братом родным. Когда по приезде в полк встретил Василия, рад был. С благодарностью вспоминал полковника Стогова. Обещал послать их в одну часть — сдержал обещание.

Итак, теперь слово за ним, капитаном Ильиным. Он поведет заставу на прорыв. Ударит в самую темень, под утро.

Шли не меньше часа, пока достигли хуторка. В нем было тихо.

— Если тут штаб, то начальство уж почивает — сны видит… приятные, — насмешливым шепотом задышал Горошкин в ухо Ильину. — Перед хутором боевое охранение. Давеча мы с им, без малого, нос к носу столкнулись. Здесь интересный дедок проживает, перед атакой надо с ним покалякать-пошептаться. Он мне показал, где немецкие посты расставлены.

Сквозь кружевное плетение садов просвечивали неяркие огоньки. Из-за хат донеслись голоса.

— Во, смена караула, — шепнул Горошкин. — Через каждые два часа. Товарищ капитан, разрешите, повидаю деда?

Ильин качнул головой: валяй. Горошкин ушел.

Прошло немного времени, впереди опять почувствовалось движение. Предположение старшины, что начальство почивает, не сбылось. Рассчитывать на беспечность противника не приходится. Знал Ильин, боевое охранение у немцев всегда продуманное. На этот счет они мастера, не знаешь, на какую рогатину напорешься перед его оборонительным рубежом.

На восточном срезе неба появилась несмелая светлая полоска. Недалеко утро. Неслышно появился Горошкин.

— Немцы словно что-то чуют-ожидают, — торопливо сообщил он. — Добавочно к постам посередь улицы пулеметный расчет выставили. Дед с моими разведчиками ждет. Сказал, правее хутора, за огородами, солдат и машин меньше.

Ну, вот, правильно он считает, что немцы ворон не ловят. Понятно, они прорвали нашу оборону, врезались клином в наше расположение, и это заставляет их держать ухо востро. Наивно было бы думать, что они не понимают своего положения.