— Ты сама мужайся, дорогая, — ответила Берта, покрывая поцелуями щеки и лоб матери. — Жди и надейся, я скоро вернусь.

— Ты ничего не забыла? Ключ с тобой?

— Ничего, я все помню.

Берта вышла и осторожно спустилась по лестнице, надеясь пройти незамеченной.

Но это было невозможно: дверь в комнату привратника была открыта по случаю жары, и мнимый брат увидел Берту.

— Куда это вы идете, мадемуазель, в такой час? — спросил он, впрочем, больше для очистки совести.

— В аптеку за лекарством.

— Разве ей все еще не лучше?

— Увы!… Нет!

— Жаль! Очень жаль!

Берта вышла из дома и оглянулась.

Подозрительный комиссионер мирно курил трубку и не обращал никакого внимания на то, что происходило на улице.

Оба агента видели бесполезность своих наблюдений и вели их спустя рукава.

Дойдя до улицы Рено, Берта остановилась на углу, поджидая, не проедет ли мимо фиакр, что избавило бы ее от труда идти к Монпарнасскому вокзалу.

Скоро она увидела два приближавшихся красных фонаря, и через минуту эти фонари, а стало быть, и фиакр, которому они принадлежали, поравнялся с ней.

— Вы свободны? — спросила Берта.

Кучер остановил фиакр и ответил веселым тоном:

— Да и нет… Конечно, у меня нет седоков, но сейчас будет очень скверно на улице, и я хотел бы отвести домой Тромпетту и Риголетту. Они бегали по городу с самого утра.

— О! Отвезите меня, прошу вас! — сказала Берта умоляющим голосом. — Сейчас, как вы говорите, разразится гроза, а мне надо идти далеко… Непременно надо… И теперь уже поздно.

В эту минуту молния осветила лицо Берты.

«Э! Да какая она хорошенькая! — подумал с добродушной улыбкой кучер. — Тут, верно, любовь замешана!»

— Что ж, если вам нужно спешить, — сказал он вслух, — так садитесь. Вот уже двадцать лет, как моя услужливость к дамам известна всему Парижу. Все знают фиакр номер 13! Счастливый номер! Не хочу, чтобы говорили, что из-за меня расстроилось свидание. Куда же мы едем?

— На Королевскую площадь…

— Королевская площадь! — повторил кучер. — Это не очень-то близко! Ну, да все равно приедем. А номер какой?

Берта вспомнила совет матери и ответила:

— Номер 18.

— Ладно!… Ну, безногая, трогай! Домой приедем, двойную порцию овса дам.

И Пьер Лорио наградил лошадей безобидным ударом бича, приглашая их пуститься рысью.

Берта забилась в угол фиакра и погрузилась в печальные размышления.

Они так заняли ее, что она не заметила, как шло время, и невольно вздрогнула, когда карета вдруг останову лась.

— Ну вот мы и приехали! — крикнул ей с козел Пьер Лорио.

Берта вышла.

Начинали уже падать тяжелые капли дождя. Молнии так быстро следовали одна за другой, что было светло, как днем.

«Она положительно красавица! — подумал Пьер. — А уж я знаю в этом толк! Немало народу перевозил я за эти двадцать лет. Честное слово, я не видел ничего лучше!»

— Тридцать су за конец и на чай, сколько вам будет угодно, — заключил вслух дядя Этьена свой краткий монолог.

— Но вы меня ждите…

— Так вы, значит, берете меня по часам?

— По часам.

— Так бы и сказали!… А сколько же времени вы тут пробудете?

— Минут двадцать.

— И после этих двадцати минут мы поедем туда, где вы меня наняли?

— Да.

— Хорошо! Идите же и торопитесь, так как скоро начнется настоящий потоп! Ручаюсь, что через три минуты будет гораздо лучше дома, чем на улице.

Берта поспешно направилась к дому номер 24.

«Держу пари, — подумал Пьер Лорио, — она идет к какому-нибудь красивому молодцу… Вот этому можно позавидовать!…»

С этими мыслями он покрыл своих коней попонами и, надев каррик с тридцатью шестью воротниками, спрятался от дождя под аркой.

И в самое время.

Капли дождя слились в целые потоки, и дождь хлынул как из ведра.

Берта была уже у дома Рене Мулена. Дверь подъезда оказалась приотворенной, и она вошла в проход, ведущий на лестницу и к комнате привратницы.

Проход был освещен, но очень экономно, что показывало, до какой степени мадам Бижю принимала к сердцу интересы хозяина.