Как бы то ни было, теперь я точно знал, что мне нужно делать, благо мой поросеночек будет весь вечер реветь у себя дома или обзванивать подруг и рассказывать, какой я подлючий. Стало быть, я свободен до завтрашнего утра.

А еще я вспомнил длинноволосого узкоглазого хитреца, с которым ехал в электричке вчера утром. Знал бы я, где его отыскать, пришел бы к нему с бутылкой пива, нарочно купил бы самого дорогого. Ведь если б не он, я не встретил бы Аню, а потом и Присциллу. Спасибо тебе, незнакомец, за эту сумасшедшую ночь! Как раз то, о чем я так долго мечтал!

Я пошвырялся в коробке с документами, где среди прочего валялись остатки моей последней зарплаты, выгреб наличность. Оделся. Крикнул: «Папаня, я ушел!»

Сбежал вниз по лестнице.

Я снова шел в старый ДК «Звезда».

Я брел, стараясь держаться неосвещенной стороны улицы. Я не боюсь темноты – напротив, свет меня пугает, и дневной, и электрический. Нет ничего более безопасного, чем кромешная тьма. Она защищает черной броней. Если некоему злоумышленнику захочется меня отметелить или обобрать, он сотворит это и при дневном свете. А в темноте не видно лиц, узнать трудно. Мало ли кто я такой, может, у меня в каждом кармане по «стволу»? Как выхвачу да как засажу с обеих рук! И скрыться легче в темноте, я-то знаю. От кого только мне не приходилось бегать за мою недолгую жизнь.

Белых Ангелов в ДК уже не было – они арендовали главный зал для своих месс только по воскресеньям, и то на два-три часа. В вечернее время в здание пропускали только сотрудников ДК, но вахтерша узнала меня и отперла дверь.

Я искал свою хорошую знакомую по имени Наташа. В ДК она бывала только после семи вечера, потому что днем в две смены работала учительницей. Постучал в дверь кабинета, где шло собрание вожатых, и вызвал ее в коридор.

Мельком я успел разглядеть присутствовавших: смешной дед, похожий на престарелого панка, две пожеванных временем женщины, три женщины помоложе – одна из них Наташа – и юноша с добродушной улыбкой на лице. Впрочем, улыбались они все. Когда вместе собирается столько вожатых, им всегда весело, даже если они обсуждают что-то серьезное. У них всегда найдется время посмеяться над глупенькими детскими играми своего же сочинения или над веселыми стишками про то, как «шел по крыше воробей».

Я вспомнил песенку из мультика: «Хорошо, что есть на свете простодушные, как дети, удивительные люди чудаки». Смотря для кого хорошо. Мне, скажем, приятно зайти и посидеть с ними немного. А хорошо ли им, этим искренним и добродушным людям, которые совершенно не понимают, что горячо любимые ими дети – в большинстве своем грубые болваны и срать они хотели на своих воспитателей?

Наташа – полненькая приземистая дамочка с лицом, похожим на розовое яблоко, – вышла из кабинета:

– Ты смотри, кто к нам пожаловал!

Давненько я не слышал ее приятный хрипловатый голос! Наташа крепко обняла меня по вожатской привычке. Признаюсь, что Наташа, когда я обитал в пришкольном лагере и именно в ее отряде, была моей несчастной любовью, поэтому обнимал я ее не как друг, не с чистыми помыслами. Кстати, она до сих пор не замужем…

– Давай присядем! – Я плюхнулся на подоконник. – Разговор есть.

– Только, Ромочка, недолго, а то меня люди ждут!

– Хорошо, тогда суть моего вопроса: в дэка не намечается какого мероприятия?

– Какого рода?

– Концерта, ну, не знаю, праздника какого?

– Ближайший будет на этой неделе, в пятницу.

– В честь чего?

– В честь Пятницы, Тринадцатого. Будет «Шоу ведьм», танцевальный кружок «Гармония», хор школы № 3…

– Все понял. – Мне было глубоко плевать на все эти хоры и танцевальные кружки. – Можешь вписать в программу «Аденому»?

– «Аденому»? А я думала, вы больше не выступаете!

– Выступаем, как видишь. Нуте-с?

– Даже не знаю, – замялась Наташа.

– Пожалуйста, Наташенька, это важно! – Как бы невзначай я положил ладонь на полное Наташино бедро и стал осторожно его поглаживать. – Неужели времени не найдется?

– Да программа уже расписана по минутам, чудак ты человек! – Наташа стряхнула мою руку. – А после концерта сразу же дискотека! Неужели ты пораньше не мог сообщить, хотя бы недельки за две?

– Хватит хитрить, Наташуля. Я же знаю, что вы всегда оставляете минут пятнадцать на всякий пожарный!

Я придвинулся к Наташе как можно ближе и обнял за талию. Наташа мягко оторвала мою руку и отъехала от меня на пару сантиметров, нарочито обиженно протянув:

– Ну перестань ко мне пристава-а-ать! – От ее шеи пахло «Детским» кремом.

– А впишешь «Аденому»? Если впишешь – перестану.

– Знаешь, Рома, минут пять в принципе мы могли бы выделить, если вам этого хватит. В самом конце…

Наверное, она сказала это в надежде, что я пойму тяжесть ситуации и отстану, но я просто взорвался от счастья:

– То, что нужно! Мы даже целых две песни успеем отыграть.

Конечно, если бы не Присцилла, нужен был бы мне этот идиотский школьный праздник! Но все не так уж плохо. Выступать нам с «Аденомой» когда-то приходилось и в худших местах: например, на ночной дискотеке, где лажали и фонили все инструменты и подгулявшая шпана закидала нас бутылками (к счастью, пластиковыми) и жеваными жвачками, – чудо, что живыми оттуда ушли!