Сверху послышался голос Жака:

— Привяжи ремень к, веревке, я спускаю ее тебе. Готово?

— Да. Тащи.

— Хорошо. Привязывай теперь товарища — мы его вытащим.

— Готово. Поднимай.

Жак с помощью appiepo и обоих пеонов — подстраховка в таких случаях не повредит — с необыкновенной силой потянул вверх веревку.

Вслед за метисом скоро и благополучно подняли и Жюльена.

— Господин! Господин! — воскликнул майордомо, бросаясь к ногам своего спасителя, как только тот ступил на твердую землю. — Я бедный дикарь, полунегр, полуиндеец. Мне нечего предложить тебе в благодарность, кроме жизни, которую ты мне спас. Позволь мне следовать за тобой всюду. Я буду твоей вещью, твоим рабом.

— Хорошо, сын мой, оставайся со мной, если хочешь, — отвечал ласково и серьезно Жюльен. — Но только не считай себя обязанным мне сверх меры. Я лишь исполнил свой долг.

–

Путешественники миновали город Таторильяс, расположенный на высоте трех тысяч девятисот метров над уровнем моря.

Вскоре начался спуск с гор. Стала появляться растительность, характерная для южных широт, встречались пальмы, бамбуки, геликонии.

Путники проехали берегом Рио-Химбо, увидав строящуюся ветвь железной дороги до города Ягуаки. Это первая железная дорога в Экуадоре.

На следующий день вечером они уже достигли берегов реки Гуаякиля, вобравшей несколько значительных притоков: Гуаяса, Дуле, Бабагайо, Якуаки и др.

Здесь они остались ждать до следующего утра прибытия парохода, на котором собирались перебраться на другой берег реки, где находился знаменитый экуадорский порт Гуаякиль.

Впрочем, и в этом городе наши друзья рассчитывали пробыть недолго.

Они предполагали лишь завизировать свои паспорта в консульстве, получить свою корреспонденцию и сейчас же ехать дальше.

Поэтому они оставили майордомо, appiepo, пеонов и мулов на небольшом постоялом дворе на берегу реки, а сами сели на пароход, три раза в день перевозящий через реку пассажиров, и благополучно прибыли в город.

Дел у наших друзей, однако, оказалось гораздо больше, чем они предполагали. Все формальности с паспортами были исполнены быстро, но что касается полученной на их имя корреспонденции, то разобраться с нею оказалось не так-то легко.

Ни Жюльен, ни Жак не ожидали такого громадного количества бумаг.

Это был целый ворох накопившихся за несколько месяцев журналов, брошюр и давным-давно посланных визитных карточек.

Целого дня едва хватило на то, чтобы только сориентироваться в этом потоке, а на прочтение всего понадобилась бы еще неделя.

Жак предложил универсальное средство избавиться от такого каторжного труда.

— Меня нисколько не интересует, — заявил он, — что делалось в мире за время нашего путешествия. Поэтому я бы все это просто сжег не читая.

— Ты забываешь, что тут должны быть письма, очень нужные для нас.

— Да, правда, я чуть не забыл о Федоре Ивановиче.

— Вот именно. Тебе очень нравится в Гуаякиле?

— Нравится! Да я просто не чаю, как вырваться отсюда, хотя и двух часов не прошло, как мы здесь. Меня невыносимо раздражает здешняя сутолока.

— Хорошо, сделаем вот как. Запакуем всю эту груду бумаг в тюки, сядем на пароход и переедем на тот берег, где мы оставили наших людей и мулов, раскинем там палатку и проведем денек-другой в тиши полей, вдали от шумного света.

— О, это прекрасно! Так поспешим!

К вечеру все было готово, и в тот же вечер оба друга, комфортабельно расположившись в своей палатке, «разбирались в хламе» (по выражению Жака) при свете двух свечек, привезенных из Гуаякиля ad hoc {Для этой цели (лат.) }.

У Жака с первого же раза оказалась очень счастливая рука.

Порывшись с четверть часа в одной из кип, он вытащил два конверта, связанных вместе тоненькой бечевкой. На обоих стоял ричфильдский штемпель.

— Из Ричфильда! — вскричал он, делая причудливое и очень игривое антраша между разбросанных кип. — Это от Федора Ивановича! Я зцаю по почерку!

— Браво! До остального нам, значит, нет никакого дела.

— А другое письмо от кого?

— Ей-богу, никак не пойму. Что за странная каллиграфия! Вот так буквы!

— Перро! Да это от Перро! — вскричал Жак, разломав печать. — Бедный Перро — это он самолично «берет перо в руку…»

— Читай скорее, полно тебе.

Жак, большой любитель комфорта, поудобнее расположился среди раскиданных бумаг и принялся за чтение.

«Дорогой господин де Кленэ, дорогой господин Арно.

Не без большого колебания я беру перо в руку, желая описать вам подробно все наши приключения.