Шрифт:
— Нет, — парень съежился. — Мы только гуляли во дворе.
— А за что же она тебя избила? — не унимался страж порядка.
— За то, что я не хотел с ней больше дружить.
— Впервые слышу, чтобы за это так избивали. — Милиционер повернулся к Наталье. — Пишите заявление, а завтра придете сюда еще раз. Вместо меня тут будет другой товарищ, ему все и расскажете.
Они пришли в милицию на следующий день. Теперь в кабинете сидели несколько милиционеров, все молодые, здоровые и красивые. Один из них, Дмитрий Ильич, к которому посоветовал вчера обратиться дежурный, начал с отчитывания.
— Вот вы пришли с банальной дракой, — сказал он Наталье, — а у нас нераскрытые убийства. Теперь прикажете все бросить и заниматься ерундой — за что девочка избила мальчика?
— Она не просто избила моего сына, — голос матери дрогнул, — она избила его до сотрясения мозга, и вы обязаны прореагировать.
— Так вроде избивала не она? — задал вопрос другой, читая заявление.
— Да, но она спровоцировала драку и даже не скрывала этого.
— Хорошо, я приглашу ее на беседу, — сдался Дмитрий Ильич, — но только потому, что к нам поступил звонок из травмпункта об избиении. В противном случае я бы этим не занимался.
— А кто должен заниматься этим? — Женя заметил, как глаза матери вспыхнули.
— Гражданка, еще раз объясняю: у нас трупы, а вы подсовываете бытовуху: почему девочка решила избить мальчика, отказавшегося с ней дружить? Кстати, который час?
— Уже одиннадцать, — подсказал ему сидевший рядом милиционер.
— Нам пора. — Дмитрий вскочил и стал натягивать пиджак. — С вашей Ксюшей, или как ее там, я поговорю.
Глава 35
О чем и как говорил Дмитрий Ильич с Ксенией, осталось тайной. Вероятно, беседа носила неопасный для нее характер, потому что Ксюшка чувствовала себя героиней дня. Евгений сидел дома, прикладывая лед к синякам на лице. Бабушка и мама запретили ему выходить на улицу.
— Что же это такое делается? — жаловалась Наталья своей подруге Светлане по телефону. — Мальчика зверски избили, известно, кто это сделал, а милиция отфутболила меня.
— Дура ты, дура, — рассмеялась Светлана, — дала бы им деньги — и было бы все в ажуре. Неужели ты не поняла, чего от тебя хотели?
— Но это же милиция, — растерялась Наталья, — неужели они бы взяли деньги? И притом у нас нет средств на взятки.
— Тогда и не жалуйся, — констатировала подруга.
Женя безвыходно просидел неделю. Ксения белым лебедем проплывала мимо его балкона, иногда махала мальчику рукой и спрашивала:
— Ну как, мой котеночек, ты еще не передумал изменить ко мне отношение? А то мы можем повторить. Ребятам понравилось. Они постоянно интересуются твоим здоровьем.
Мама и бабушка гнали девчонку от балкона, однако та ругалась на них матом и сыпала угрозами. Вечером вся семья собиралась в столовой и думала, как жить дальше.
— Не дадут они покоя Женьке, — плакала бабушка.
— Но есть же какой-то выход? — недоумевала Наталья.
Евгений тоже думал изо всех сил. Ему до смерти надоело сидеть дома и прятаться от бывшей подруги. Выход обрисовался после просмотра одного фильма. На следующий день Женя дождался, пока мама и бабушка ушли по своим делам, и, несмотря на запрет, вышел на улицу, направился в сквер возле дома и сел на скамейку. Это было довольно людное место, и он не боялся, что приятели Ксении поднимут на него руку. Мальчик ждал одного человека, который гулял здесь в обеденное время. Он ждал одноклассника матери дядю Борю.
Про Бориса Леонидовича Квитковского парень наслушался многого. В школе Борис увлекался всеми видами ведения боя, по окончании поступил в мореходку и женился на Жанне, которая училась в параллельном классе. Когда город захлестнула волна криминала, Квитковский бросил мореходку, хотя учился на последнем курсе, и вернулся в Приреченск. Он стал, по слухам, правой рукой одного из местных мафиози, коронованным королем рэкета, и выстроил себе трехэтажный особняк у моря. Надо отдать должное, дядя Боря всегда помогал своим одноклассникам и друзьям. Еще он до потери пульса любил свою жену и троих детей и каждый день гулял с кем-нибудь из них в скверике. Сейчас он вышел с самым младшим, пятилетним сыном Кириллом. Старшие уже подросли и в папиной опеке не нуждались.