— Дочь моя, — строгим тоном сказала маман. — Где это вы были?

— В библиотеке, — проблеяла я, уже жалея о том, что сказала.

Мои предчувствия оказались верны. Мадам посмотрела на меня как на умалишенную. И как я умудрилась сделать три шага из библиотеки и тут же напороться на мадам Элен? Видимо, мне как всегда крупно "повезло". Я стоически выслушала тираду о моих манерах и послушании, в конце которой маман сообщила, что кареты уже поданы к парадному входу и ожидают лишь только меня. Затем мне велели надеть шляпку и перчатки и спускаться вниз. Выше сказанные предметы женского туалета я нашла в своей комнате на идеально застеленной кровати. Возле последней стояла Мила, ожидая меня. Она усадила меня перед туалетным столиком и собрала уже высохшие волосы в узел. Затем она надела соломенную шляпку и завязала синие ленты под подбородком. Черные лайковые перчатки мне пришлось натянуть с огромным внутренним недовольством.

Когда я спустилась с крыльца дома, то узрела два черных наглухо закрытых экипажа. Мила помогла мне сесть в один экипаж с маман Элен, Сесиль и Матильдой Леопольдовной. Во втором оказались Мила и Марфа, дворецкий Иван и дородная кухарка, готовящая божественные гречневые блинчики, которые были сегодня на завтрак. Как только все расселись, оба кучера одновременно звонко щелкнули своми кнутами, и лошади понеслись размашистой рысью прочь от поместья. Я бросила прощальный взгляд на огромный дом, в котором провела почти двое суток, мечтая его никогда больше не видеть.

В целом дорога проходила спокойно. Вскоре все небо заволокло низкими сизыми тучами, за окном мелькала степь, ровная как кухонный стол, и такая неприветливая без солнышка. Она хмурилась вместе с небом. Природа томилась во влажной духоте, ожидая разрядки. Внезапно поднялся ветер, который нес пыль, кусты сухого перекати-поля и волновал ковыль. Наш кучер Михей, почуяв надвигающуюся грозу, тут же повернул в сторону ближайшего хутора, на постоялый двор. Едва мы успели поставить кареты под навес, а сами, как только зашли на крыльцо. Низкая некрашеная дверь вела в общую залу хаты-мазанки, именуемой постоялым двором.

Низкое свинцовое небо внезапно надломилось, сверкнула ослепительная молния, громко хрустнул гром, сотрясая все небо и бескрайнюю степь. В воздухе запахло озоном. Первые тяжелые капли влаги грузно упали на истосковавшуюся по дождям почву. Следующий раскат грома заставил нежную Сесиль испуганно взвизгнуть, и убежать в хату-мазанку. Я же осталась одиноко стоять на крыльце под навесом и зачарованно взирать на разбушевавшуюся природу. Вслед за первыми каплями, с неба сорвался оглушительный водяной шквал. Ливень немилосердно хлестал по земле, превращая пыль в грязь. Дождь барабанил по навесу с такой силой, что невольно заслушалась этой дивной музыкой Я с огромным удовольствием вдыхала свежий мокрый воздух, очищая легкие от дурманящей голову духоты и пыли. Почти мгновенно образовались глубокие лужи, земля уже напиталась и сыто собирала на своей поверхности резервуары дождевой воды.

— Барышня, идемте в хату, — позвала меня Мила.

Я вздрогнула от неожиданности, хотела было отказаться, но она настойчиво взяла меня за руку и увела прочь с крыльца. Разгул природы длился недолго и, как обещал хозяин корчмы, через полтора часа мы могли ехать далее. Уже вовсю светило солнышко, высохла дорога, а синее небо окончательно расчистилось. Наскоро перекусив самыми лучшими блюдами постоялого двора, мы убрались восвояси к огромному облегчению мадам Элен, которая считала, что таким аристократам, как Миллеры, не пристало посещать такие забегаловки, как приютивший нас от непогоды постоялый двор. Эти мысли я четко прочла в нахмуренных бровях и надменно поджатых губках на ее хорошеньком личике.

Отдохнувшие лошади неслись с удвоенной скоростью, чтобы поспеть до темноты доехать до охотничьего домика в предгорье Крыма. Созерцание однообразного пейзажа окончательно надоело мне, и я с головой погрузилась в чтение увлекательного романа, не обращая внимание на то, что с каким удивлением взирала на меня сидящая рядом троица. За чтением время пролетело быстро, и не заметила, как уже начало темнеть и вскоре была вынуждена оставить свое занятие. Но не успела я соскучиться как, мы подъехали к охотничьему домику. Даже в угасающем свете дня были видны уже близкие к нам знакомые мне горы.

Прислуга ловко устроила нас на ночлег. Сесиль, уже лежа рядом со мной на кровати шепотом пояснила, что этот домик построили специально для тех, кто путешествует в Крым на лошадях, а не на железной дороге. Обычно этот домик пустует, а пользуются им лишь только путники, проезжающие мимо по главному тракту. Затем, мы пожелали друг другу спокойной ночи. Убаюканная тихим стрекотанием кузнечиков и сверчков, я уже тихо плыла невесомой дымкой над степью.

Мне было необыкновенно легко и свободно. Невесомая, как утренний туман, я, подобно птице, парила над своим родным городом. Знакомые до боли парки, скверы, площади и улицы — все утопало в первой свежей изумрудной зелени молоденьких листочков. Это юная девушка-весна застелила все полянки в парках молодой яркой травкой с ярко-желтыми точечками цветущих одуванчиков. В воздухе витал неповторимый запах весны, свежей зелени и сладкий запах цветущих деревьев. Мне так хотелось стремительно лететь над землей, раскинув руки, чтобы ветер трепал волосы за спиной, колыхал мои невесомые одежды и обдувал своим свежим дыханием лицо. Внезапно я увидела идущих по улице Машку и Ромку. Друзья неторопливо шли по тротуару, вымощенному плиткой. Этого не могло быть, но я отчетливо видела их одежду, выражения глаз и радостные лица. Плавно спустившись на асфальт, бегом припустила за ними.