Солнце уже зашло, и яркий летний день постепенно угасал, и лишь на западе медленно догорал закат, освещая вершины горных хребтов багряным светом. Там, наверху, был еще яркий вечер, а здесь в долине — все в свои руки брала бархатная ночь. Багровые и пурпурные тучи толпились на небосводе, делая его просто сказочным. На небе загорались первые вечерние звезды и сиротливо, отдельно ото всех, висел бледный тоненький серп молодого месяца. Я любовалась короткими южными вечерними сумерками, оглядывая все вокруг. Дорога шла чуть под уклон. Она была несколько ухабистая и тряская, а по бокам ее, в кювете, росли вечнозеленые кипарисы. Вечерний воздух был прохладным. Дневная июльская жара уже ушла. Аромат деревьев и кустарников усилился, от камней и дороги исходил ощутимый жар нагретой за день почвы. Захотелось улечься в густой траве, горячей от дневного зноя и, раскинув в стороны руки и ноги, лежа на спине созерцать звезды, слушать пение сверчков и вдыхать аромат ночных цветов, распустившихся с наступлением бархатной ночи.

— Ты поразишь всех молодых людей, — оторвал меня от созерцания природы нежный переливчатый голосок Сесиль. — До того ты восхитительно выглядишь, Гэйби.

Я перевела взгляд на сестрицу. Ее глаза светились в полумраке, а фигурка казалась еще меньше и изящнее. Палевое платье выделялось светлым пятном в полумраке летних сумерек, и было даже видно, что она улыбалась мне.

— Благодарю тебя, милая. Ты тоже восхитительно выглядишь, — промурлыкала я мягким голоском, возвращая ей улыбку в ответ.

— Спасибо, — пролепетала она, в смущении опуская глаза.

— Дочери мои, помните, что хорошие женихи могут быть и сегодня вечером, — вставила назидательным тоном мадам Элен. — Не упустите свой шанс — найти себе мужа еще до сезона. Осенью вы будете иметь большое преимущество перед другими барышнями.

— Ага, если это будет не господин Зуев, — хохотнула я, вспоминая рассказ Сесиль.

— Ты ей рассказала про Зуева? — грозным тоном спросила маман у своей настоящей дочери, пока я глубоко в душе искренне развлекалась этой ситуацией.

— Да, — пробормотала сестрица, сжимаясь в комочек.

По ее личику было видно, что она горько жалеет, что созналась в этом мне.

"Твою мать, да нас как мясо на базар везут, чтобы продать подороже. Вот так маман! Дочерей своих в страхе держит и богатых женихов ловить им велит!" — мрачно раздумывала я, наблюдая, как маман Элен сверлит злым взглядом Сесиль.

Мне даже стало жаль эту робкую бедняжку, которая и слова поперек своей матери сказать не может. Дуэль взглядов окончилась полной капитуляцией сестрицы настоящей Габриэль.

— И еще, милочки, ни слова о том, что Гэйби потеряла память, — строго изрекла мадам Элен. — Еще слухи поползут поселком. Выкручивайтесь, дабы женихи не обходили вас десятой дорогой.

Сесиль просто пару раз вздохнула и проблеяла:

— Как скажете, маменька.

Мадам Элен удовлетворенно кивнула и перевела пытливый взгляд на меня.

"Меня не запугаешь, милочка! Мы и не таких уламывали. Щас-з-з, буду я каких-то женихов ловить. Еще чего! Не те у меня цели на сегодняшний вечер" — истошно надрываясь, вопил мой внутренний голос, а я меж тем спокойно выдержала взгляд мадам Элен.

Маман тяжко вздохнула. Я с невинным видом вертела в руках веер.

— Что-то не так, маман? — сладко поинтересовалась я своим коронным издевательским тоном.

Сперва маман задохнулась от негодования и пару секунд ее глаза сверкали в густых сумерках. Видимо этот взгляд был призван испепелить меня.

— Ты совершенно не меняешься, Гэйби. Хоть и память потеряла, но ты — моя дочь, какой была, такой и осталась. Все еще думаешь выйти замуж по любви? — устало проговорила она, томно обмахиваясь веером.

Я стиснула ручку своего веера и, злорадно ухмыльнувшись, благо эту улыбку никто не увидел, ответила приторным тоном:

— Да, маман…

— Вздор! — вскипела маман. — Любовь — это полная чушь! Крепкий брак можно создать лишь только благодаря уму и здравому расчету. Я же твоя мать и хочу тебе добра!

"Ой, да ладно… Знаем, знаем, сама за бабки выскочила и завела любовника для сердца и тела, а об этом дочерям не расскажешь… Ага… моя мать… Как бы не так! Продать хочешь богатенькому. А значит — сбыть с рук! Вот как теперь добро выглядит!" — мелькнула ехидная мысль, и я в полумраке не сдержала нехорошую улыбочку.

— Я так не думаю. Любовь — это прекрасно! — протянула я, открывая веер и, подражая мадам Элен, принялась им обмахиваться.

Меня забавлял этот спектакль, и я до глубины души радовалась этой стычке. Адреналин закипел в моей крови при мысли о возможной борьбе. Я резко захлопнула веер с видом человека, который никогда не сдастся. Сесиль робко забилась в уголок, и взирала на нас с огромным ужасом. Большие оленьи глаза стали еще больше, а ее испуг подстегивал меня еще больше. Нервная дрожь внутри живота усилилась, а боевое настроение возросло в несколько раз.