Мэри отрицательно покачала головой. Длинные волосы упали ей на ли­цо, его не было видно.

— А почему твоя мамочка не накормила тебя?—спросила Аннабел.

— Или папа? — добавила Полли.— По воскресеньям или когда у ма­мы рождается новый ребеночек, папа сам кормит нас завтраком. На про­шлой неделе появился ребеночек, поэтому сегодня утром готовил завтрак папа, а мы ходили за покупками.

— Я не живу с мамой. Я живу с тетей,— объяснила Мэри.

— Почему тетя тебя не покормила?

— А почему ты не живешь с мамой?

Вопросы эти прозвучали одновременно, и близнецы не сводили с Мэри блестящих глаз. Две толстые малышки решили во что бы то ни стало до­копаться до истины. «Ничто их не остановит,— подумала Мэри,— они как каток для укладки асфальта». И перевела молящий о помощи взгляд на Саймона, но он стоял к ней спиной, копаясь в своей корзинке.

— Моей тете все равно, завтракаю я или нет!

Мэри знала, что ее слова были, мягко говоря, некоторым искажением истинных чувств тети Элис, которая была убеждена, что Мэри умрет от голода, если не доест гренки или яйцо, а потому от всей души старалась впихнуть в нее как можно больше, но это было единственное объяснение, которое она была способна придумать с ходу. Что же касается второго вопроса, то отвечать на него искренне было неловко, а подыскать подходя­щее объяснение сразу не удалось, и поэтому она сделала вид, что не расслышала его. Отойдя от них на несколько шагов, Мэри подняла горсть камешков и принялась кидать их в торчащую из гальки ржавую кон­сервную банку.

— Может, ее мама умерла? — услышала она за своей спиной шепот Полли.

— Твоя мама умерла? — спросила Аннабел, подходя к ней и загля­дывая ей в лицо.

— А тебе какое дело? — Мэри швырнула в банку очередной камень, но промахнулась.— Черт побери!

— Так нельзя говорить. Это ругательство! — упрекнула ее Аннабел.— Ругаться нельзя. Я ведь только спросила. Я не хотела тебя обидеть.

Мэри окончательно растерялась.

— В таком случае да. Да, да, да! Она умерла.— Она вдруг почувст­вовала себя опустошенной и злобно глянула на малышку.— И папа тоже, если хочешь знать. Я сирота. Что еще тебе рассказать?

— Ничего,— затрясла головой Аннабел и бросилась к Саймону и Полли.

Они о чем-то шептались. О ней — поняла Мэри и продолжала бросать камни, но в банку не попадала, потому что в глазах у нее как-то двоилось. Может, если не обращать на них внимания, они уберутся восвояси?

Но тут рядом с ней послышался голос Саймона:

— Знаешь, у меня тут кое-что есть. Если ты голодна...— И он протя­нул ей какой-то неуклюжий сэндвич.— Это сардины. Я купил их к ужину, но открыл банку и сделал бутерброд.

Еще ни разу в жизни Мэри не испытывала такого чувства отвращения к еде. Вдобавок ко всему она ненавидела сардины.

— Извини, но масла при мне нет.— Саймон был смущен до слез.

Мэри взяла бутерброд. Она не собиралась его брать, но рука сама по­тянулась за ним. Она осторожно откусила кусок, но легче ей не стало: про­тивный, как она и предполагала.

Близнецы тоже подошли вслед за Саймоном и, встав по обе стороны от него, смотрели на нее.

— Какая невоспитанность! — вдруг громко произнесла Аннабел су­ровым голосом.

— Тсс...— зашипел Саймон и, повернувшись к сестрам, приказал: — А ну идите отсюда! Быстро. Вверх по ступеням.

— Пусть она сначала скажет то самое слово,— запротестовали они.— От нас ты ведь всегда требуешь, чтобы мы его говорили. Это нечестно.— Но покорно двинулись прочь с пляжа.

— Извини, пожалуйста,— сказал Саймон.— Они еще совсем малень­кие.

— Я сама виновата, — призналась Мэри. Она проглотила кусок сэндвича и смиренно добавила: — Я знаю, что должна была сказать спа­сибо.

— Ты, наверное, очень голодна. Какой ужас...

Он выглядел таким обеспокоенным и говорил с таким участием, что у Мэри не хватило духу рассмеяться. Кроме того, со страхом поняла она, он собирается стоять и смотреть, как она ест, будто во время кормления диких зверей в зоологическом саду.