— Ваши коллеги заставили нас ждать больше двух часов, — возмущался он.

— Мы официальные гости одного из самых уважаемых университетов вашей страны, — добавил Юнг, поправляя очки, — и не могли даже предположить, что с нами будут обращаться как с преступниками!

— Мне очень жаль, — сказал Кан, пожимая руки докторам, — но у меня не было ни одной свободной минуты. А я должен выслушать вас.

Он широко раздвинул шторы, чтобы яркий свет разогнал тучи, сгущавшиеся в кабинете. Фрейд и Юнг, по-прежнему возбужденные, но уже не так враждебно настроенные, стали оглядываться по сторонам.

Фрейд внимательно осмотрел коллекцию огнестрельного оружия за стеклом, шкаф, забитый книгами по криминологии, фотографии с места преступления: изрешеченный пулями труп в темном переулке; обезглавленное тело в персидском кресле; светловолосая женщина со вспоротым животом на бильярдном столе.

— Тут как в музее, — сказал Фрейд.

— В музее зла, — добавил Кан.

— Ужасное зрелище, — заметил Юнг.

— Знаете, почему вид отрезанных конечностей или разрубленных на куски тел так глубоко нас потрясает? — спросил Фрейд.

— Опять комплекс кастрации? — предположил Юнг.

— Именно.

Кан нахмурился. На фотографиях в его кабинете, слава богу, не было сцен кастрации, да и следов прочих комплексов там тоже не было.

— А это что такое? — спросил Фрейд, указывая на серию фотографий, прикрепленных кнопками к деревянной доске. Это были портреты крупным планом, каждый сопровождался пометкой: «Фальсификатор», «Убийца», «Насильник»…

— Mug shots [10] — новая мания моих инспекторов, — ответил Кан. — Они фотографируют преступников, чтобы выявить особенности каждого типа.Серия вот этих снимков должна подтвердить предположение, что у всех фальшивомонетчиков есть что-то общее во внешности…

— Так вот что называют научной полицией? — насмешливо заметил Фрейд. — Напоминает френологию. Лет двадцать назад эта теория о том, что людей можно классифицировать по форме их черепа, произвела фурор в Европе.

— К сожалению, по лицу, что в профиль, что анфас, характер так просто не прочтешь, — примирительно сказал Кан, думая при этом, что шишковатый череп доктора Фрейда идеально соответствует типу «эксцентричный ученый». — Но способ опознать любого человека все-таки существует — по отпечаткам пальцев, открытым китайцами тысячу лет назад. Я хочу добиться, чтобы этот метод использовали в полиции как единственно верный.

— Неужели это правда, что не бывает людей с одинаковыми отпечатками? — спросил Юнг.

— Они отличаются даже у близнецов. Мы уже собрали тысячи дактилокарт. Альфонс Бертильон, гениальный изобретатель судебной антропометрии, облегчил нам задачу, придумав, как снимать отпечатки пальцев с гладких поверхностей.

— Как часто в наши дни звучит слово «гений», — сказал Фрейд с горечью. — Пока мы вас ждали, я слышал, как один из ваших людей говорил о гениальной скаковой лошади.

Кан невозмутимо постучал указательным пальцем по доске с фотографиями преступников:

— Я скажу вам, почему позволил моим упрямцам возиться со всей этой классификацией. Они собирают сотни фотографий и анкет с антропометрическими данными, чтобы доказать правильность своей теории. И я могу использовать их досье, чтобы вывести на чистую воду того, кто прячется под чужим именем, или чтобы опознать труп. Тот, что вы нашли, например. — Инспектор серьезно посмотрел на докторов и убедился, что произвел на них впечатление. — Собранная нами информация позволила мне установить личность погибшего, хотя это было не просто. Тело находилось в воде несколько недель. Одежда распалась, на руках не осталось плоти. Черты лица изуродованы, зубы повреждены. Но шея оставалась над водой, и на ней сохранилась цветная татуировка в виде орла, такого же, как на гербе Нью-Йорка. Мой сотрудник просмотрел наши досье и нашел такую же татуировку в деле одного бывшего военного.

Фрейд посмотрел на Ренцо, который скромно кивнул. Инспектор между тем продолжал:

— Он служил в одиннадцатом кавалерийском полку, который в 1881 году принял капитуляцию Ситтинга Булла, вождя индейцев сиу. Момент был символический: конец войны с индейцами и объединение американских территорий. Все солдаты полка сделали себе такие татуировки в память об этом событии. Я получил их военные досье и сравнил антропометрические данные. Так я нашел имя нашей жертвы…

— Наверняка солдат, подходивших под описание утопленника, было немало, — сказал Фрейд.

— Но только один из них недавно пропал! — Кан положил дело с фотографией перед докторами. — Бернард Эмери, пятидесяти лет. Лейтенант кавалерии, преподававший историю в Йельском университете.

Фрейд всмотрелся в фотографию.

— Так странно видеть его лицо, — произнес он, помолчав.

— А теперь вы мне должны кое-что объяснить, — попросил Кан. — Как два иностранца, впервые попавшие в Нью-Йорк, всего за несколько часов нашли человека, которого две недели искала целая бригада сыщиков?