Морган бросил на психоаналитика ироничный взгляд:

— Мы совершенно не желаем зла вашейГрейс. Ее отец манипулировал ею. Но совершенно недопустимо, чтобы она заявила о присутствии Блэйка на месте преступления и втянула нас в это дело. — Финансист подошел к Фрейду, чтобы тот почувствовал свое ничтожество. — Если Грейс Корда заговорит, наша цель будет скомпрометирована. Мы служим делу, гораздо более важному, чем наши жизни. Этиммы не можем рисковать. — Он отчетливо произносил каждое слово, как судья, читающий приговор. — Мы уже дорого заплатили за безумие Августа Корда. Правосудие свершилось: какой-то неизвестный трибунал приговорил его к смерти. Больше мы платить не намерены.

— Тот, кто смеется над правдой, платит всегда, — сказал Фрейд.

— У нас разные правды, вот и все, — возразил Морган и посмотрел на Кана: — А вам, инспектор, я запрещаю искать Грейс Корда. Мы сами найдем ее и вылечим. Она забудет об ужасах, в которые ее впутал отец.

— Вы меня не запугаете. Ни ценой выздоровления, ни даже ценой жизни моей пациентки!

— Сядьте, доктор! — приказал финансист.

— Ваша авторитарность свидетельствует о вашем бессилии. — Фрейд был непреклонен. — Я не боюсь вас.

Морган некоторое время молчал, пораженный тем, что кто-то осмеливается противостоять ему.

— Мне не хотелось бы, чтобы до этого дошло, — наконец сказал он, — но если вы будете упорствовать, то подвергнете близких большому риску. Вашу супругу Марту и шестерых детей — Матильду, Жана-Мартина, Оливье, Эрнста, Софи и Анну.

Фрейд побледнел как полотно.

Морган резко повернулся к Кану:

— У вас еще нет детей, инспектор, и уже нет матери. Но у вас есть отец…

Кан рывком вскочил на ноги, взгляд его был полон бешенства.

— Вас надо вывалять в смоле и перьях и выкинуть прочь из города, — проговорил он, подходя к финансисту вплотную.

Морган побагровел, схватил инспектора за горло и прижал к стене. Кан, защищаясь, повалил его на пол и принялся осыпать ударами кулаков.

— Прекратите! — вскричал Рузвельт.

Вильсон и Уолдорф бросились на Кана, чтобы остановить его. Вильсон заломил инспектору руку за спину, но тому удалось высвободиться и нанести удар в челюсть Моргану. В конце концов Вильсону удалось обхватить Кана сзади руками и прижать к великолепному гобелену на стене.

Юнг попытался вмешаться, но его крепко схватил Уолдорф и держал до тех пор, пока психоаналитик не успокоился.

Джи. Пи. Морган с трудом поднялся. На его левой скуле виднелся синяк, разбитые губы сочились кровью.

Парализованный вспышкой такой агрессии, Фрейд не шевелился.

«Первый человек, который бросил в лицо противнику оскорбление, а не камень, — основатель цивилизации», — написал он однажды. Видимо, цивилизацию до сих пор отделяло от варварства всего лишь расстояние, которое пролетает брошенный камень.

Выходя из особняка Уолдорфа, Фрейд предложил Кану, который чувствовал себя довольно плохо, опираться на его руку.

— Когда все закончится, вам надо пройти курс психоанализа, — сказал он инспектору.

— А я решил пройти курс бокса, — с возмущением произнес Юнг. — Мне жаль, что я не смог помочь вам поколотить его.

Фрейд посмотрел на Юнга осуждающе.

— Сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах, — заметил он, — побеждать внутренние страсти, стремясь к более высокой цели, — это великий психологический подвиг, на который способно человеческое существо.

Пытаясь успокоиться, они молча направились к «форду».

— Эти набобы напоминают мне дикобразов Шопенгауэра, — надеясь смягчить свой упрек, добавил Фрейд. — Они прижимаются друг к другу, забывая про свои колючки, но, почувствовав боль от уколов, тут же разбегаются в разные стороны.

— Тем не менее они остаются самыми могущественными дикобразами страны, — заметил Кан с горечью. — Теперь моя карьера погибла навсегда.

— Нам остается только одно, — сказал Фрейд.

— Что? — спросил Юнг.

— Найти Грейс Корда раньше них.

Манхэттен с обычным шумом и страстью готовился к ночи и, не скупясь, увеличивал почасовое потребление ваттов, амперов, вольтов и калорий. Фрейд, замкнувшись в молчании, предавался унынию в комнате Юнга.

— Придется признать очевидное, — сказал Юнг. — У нас нет и намека на след Грейс. Она могла убежать куда угодно…

Зазвонил телефон, Фрейд снял трубку. Из Вустера звонил Ференци. Голос его звучал восторженно, что совершенно не вязалось с настроением его учителя.