Колесо остановилось, чтобы принять новых пассажиров и продолжить движение. Они неторопливо удалялись от запахов, шума и рокотания мотора.

— Боль, испытанная в детстве, не уходит вместе с ним, — снова заговорил Фрейд. — Ребенок, выросший в нищете, хранит ее печать всю жизнь. Ребенок, перенесший то, что перенесли вы, должен пережить период траура. Поэтому ему необходимо знать, что с ним произошло: это единственный способ отторгнутьслучившееся.

— Грейс нужно оставаться в неведении, — упрямо сказала Юдифь. — Она никогда не узнает…

Колесо поднимало их к небу, и Фрейд должен был «достать» со дна души молодой женщины все лучшее, что там было: ее естественное стремление к правде.

— Тот сон, который видела Грейс, — продолжал он, — эта шевелящаяся, скользящая в темноте фигура с пронзительным, направленным на нее взглядом. Это ведь не сон, не так ли? Это было едва закамуфлированное воспоминание, вновь прожитое как галлюцинация…

— У вас воображение бьет через край, доктор Фрейд!

— Мы используем воображение, когда не знаем, что заставляет нас страдать. Грейс страдает постоянно, потому что каждый раз, когда она видит эти образы, вы скрываете от нее их смысл. Вы заставляете ее думать, что это кошмарный сон. Вы обманываете ее! Но ее боль — это не иллюзия. Вы не можете лгать ее телу, оно — реально. Оно требует, чтобы о нем позаботились.

Дыхание Юдифь участилось. Она вытянула руки перед собой, словно хотела дотянуться до какого-то существа или ощутить некую невидимую силу.

— Юдифь?

— Я вижу его, да, я вижу его!

Ее голос стал жалобным и высоким. Высокомерный взгляд — умоляющим. Тело сжалось, словно уменьшилось.

Это была уже не Юдифь. Более мягкие жесты принадлежали Грейс, а взгляд — маленькой напуганной девочке.

— Вот он. Я боюсь! Я боюсь его!

— Кого вы боитесь? — прошептал Фрейд.

Кабинка поднялась в самую верхнюю точку, дернулась и застыла в полной неподвижности. На этой высоте дул сильный ветер, шевеля черные как смоль волосы молодой женщины; она продолжала кричать детским, все более пронзительным голосом:

— Нет, прекратите! Прекратите!

Неожиданно она стала задыхаться и яростно заметалась, словно пыталась помешать кому-то задушить ее.

Фрейд встряхнул ее за плечи, расстегнул верхние пуговицы корсажа, чтобы молодая женщина могла вздохнуть полной грудью.

— Грейс! Грейс! Возвращайтесь! Все закончено! Опасности больше нет!

Он понял: Грейс, под руководством Юдифь,переживала травму, с которой все началось. Юдифь передала ей эстафету.

Через несколько долгих минут она встрепенулась, как будто приходя в себя.

— Я видела его! — дрожа всем телом, произнесла она своим обычным, взрослым голосом.

— Что вы видели?

— Он вошел в спальню. Я проснулась, когда он подошел ко мне. И Юдифь заняла мое место.

— Как это заняла ваше место?

— Мне всего шесть лет. Я не могу это пережить.

— Пережить что?

Грейс сделала паузу, словно прислушиваясь к своему внутреннему голосу. С ней говорила Юдифь.

— Когда я спала, Юдифь все видела. Однажды она не выдержала и все рассказала мисс!

— Мисс Дэймон?

— Она заботилась обо мне. Она защищала меня. Она избавила меня от этого.

— От чего?

— От младенца.

— Вы забеременели?

— Да.

— Когда?

— В двенадцать лет.

Голос Грейс был спокойным, ровным, словно она не до конца понимала, что говорит.

— Мисс Дэймон дала мне настойку, чтобы все прошло.

Грейс откинулась на спинку сиденья и начала совершать головой круговые движения. Фрейд заметил, что потухший взгляд молодой женщины блуждает по лазури неба. Кабинка стала спускаться вниз.

— Все эти годы Юдифь скрывала от меня правду. Но она не могла держать в себе всю эту боль.

Грейс закрыла глаза, словно прислушиваясь, потом открыла их.

На лице ее появилось выражение ужаса.

Фрейд понял: Грейс узнала своего насильника.

В ее груди медленно зародился, а затем вырвался наружу крик:

— Не-е-е-е-ет!

Грейс резко поднялась на ноги и хотела выйти из кабинки. Фрейд бросился к ней, усадил и пристегнул ремнем безопасности, хотя она вырывалась, словно тигрица. Платок соскользнул с ее шеи и полетел между балками к зубчатой передаче. Раздался новый крик. Пассажиры из других кабинок повернулись к ним, думая, что что-то случилось.