9* Было высказано предположение, что произошел срыв с замков обеих опор шасси. Оказавшись незакрепленными, они начали раскачиваться и наносить сильные удары по крылу. Обшивка крыла разрушилась, что сделало самолет неустойчивым и неуправляемым. См.: Степанец А.Т. Истребители «Як» периода Великой Отечественной войны. М., 1992, с. 15. – Прим. ред.

Истребители конструкции Николая Николаевича Поликарпова, долгие годы бывшего монополистом и законодателем мод, с дистанции сошли на первом круге, уступив дорогу молодым. Хотя он сам, сын священника, был ревностным христианином и, не стесняясь окружающих, крестил улетающий в испытательный полет опытный самолет, Бог почему-то от него отвернулся. Раз за разом его новые истребители терпели катастрофы, унося жизни отличных летчиков. Испытывая истребитель И-180, погиб прославленный «великий летчик нашего времени» Валерий Чкалов, а заместитель Поликарпова Д.Л.Томашевич попал под суд.

Судьбе было угодно так распорядиться, что из трех оставшихся в седле конкурентов стартовавший наиболее удачно МиГ-3, сменивший сыроватый МиГ-1, продержался в серии только в 1941 году. Его высотность, пригодившаяся при отражении воздушных налетов на Москву, оказалась ненужной во фронтовых условиях, где подавляющее количество воздушных боев велось на малых и средних высотах, на которых он был неповоротлив и неуклюж. К тому же, его мотор АМ-37, оказавшийся однотипным мотору, требовавшемуся для установки на штурмовик Ил-2, явился «ахиллесовой пятой» этого самолета. Штурмовики тогда только что вошли в моду и казались единственным эффективным средством против наседавших немецких танков. Поэтому, когда пришлось выбирать, кому отдать предпочтение, сомнений не было – конечно, моторы поставлять Ил-2, а МиГ-3 с производства снять, что и было сделано.

ЛаГГ-3 такжа быстро сменивший ЛаГГ-1, шел с большим трудом. Не только в производстве, где не одна пара директоров и главных инженеров поплатилась своими головами за провал планов производства самолетов этого типа, но и в воинских частях он не пользовался популярностью. Аббревиатура «ЛаГГ» расшифровывалась с горькой иронией так: Лакированный Гарантированный Гроб.

Если некоторые из молодых заводов свою неспособность перестроиться на его крупносерийное производство могли объяснить своей неопытностью, то такой многоопытный завод-гигант как № 21 ничем оправдаться не мог и только собирал нахлобучки.

Приехавший на завод замнаркома Петр Дементьев сразу же по своей привычке побежавший по цехам, обнаружил странную вещь. На станках в массовом масштабе выгрызали детали из сплошных заготовок.

Рассвирепевший и недоумевающий, он примчался к главному инженеру завода с вопросом:

– Где твои штамповки и поковки?

– Все забракованы.

– Почему?

– Из-за изменений, вносимых главным конструктором.

– Где он?

– На заводе.

Когда пришедший в кабинет Семен Алексеевич Лавочкин стал отрицать массовое внесение в чертежи серьезных конструктивных изменений, Дементьев потребовал притащить все поковки и штамповки в этот кабинет и в присутствии главного конструктора разобраться с этими полуфабрикатами.

Начальник производства выбирал из кучи одну из заготовок и читал привязанную к ней браковку:

– Эта заготовка забракована по листку изменения от такого-то числа, присланного ОКБ. Изменен такой-то размер на такой-то… в результате чего констатирован полный брак.

– Семен Алексеевич, это правда?

– Да, это было сделано по такой-то причине.

Дальше процедура бесконечно повторялась, а забракованные заготовки откладывались налево. Если же конструктору удавалось оспорить сам факт выпуска подобного листка изменений или, несмотря на признание изменения, деталь все-таки изготовить из заказанной заготовки оказывалось возможным, ее откладывали направо. К двум часам ночи последнюю негодную заготовку положили налево и наступило мертвое молчание. Слева возвышалась гора брака по вине конструкторов, справа – жалкая кучка годных.

Вдруг Дементьев, схватившись двумя руками за свою полысевшую голову, вскочил, как на пружинах, и забегал по кабинету со словами:

– Обманули… Правительство обманули… Обманули народ… Армию… Страну… Идет невиданная кровавая война. Люди захлебываются в крови. А тут в бирюльки играют. Забыли честь и совесть! Главный конструктор, главный инженер, что же будем делать? Хотя нет. На сегодня хватит. Идите все спать. А завтра, к девяти, все ко мне. Если такой прекрасный завод, как двадцать первый, споткнулся на ЛаГГ-3, то чего же ждать от других?

На аэродроме довольно крупного авиазавода в Таганроге скопилось 150 машин, которые из-за дефектов никак не удавалось сдать военной приемке по боеготовности. Узнав об этом, маршал Семен Буденный приказал соединить с цехами этого завода свою Ставку, тогда он командовал войсками Юго-Западного направления:

– Доколе, – говорил Буденный по радио, обращаясь к рабочим завода, – мы должны шашками от танков отбиваться? Давайте фронту, наконец, долгожданные самолеты!

Даже такие неординарные меры мало помогали налаживанию ритмичного выпуска боевых самолетов. Причина лежала глубже. Набранное наспех ОКБ Лавочкина и его компаньонов – М.И.Гудкова и В.П.Горбунова – было рыхлым, неопытным, недостаточно сплоченным, чему способствовала разобщенность руководства. Как в басне Крылова, руководящая троица напоминала лебедя, рака и щуку: Лавочкин рвался в облака, Гудков пятился назад, а Горбунов тянул в воду. Когда же эта тройка распалась, время стало поправлять дела с серией – сначала в Горьком, а затем и на некоторых других заводах.

Особенно удачно для Лавочкина сложилась ситуация с моторами. Следуя естественной логике, ОКБ Лавочкина усиленно занималось попытками установки на серийный самолет более мощного мотора ВК-107 – глубокой модификации серийного 105-го. Этот мотор сразу давал скачок мощности с исходных 1260 л.с. к 1650 л.с. Однако, несмотря на все усилия моторного ОКБ Климова, мотор не поддавался долгое время никаким попыткам устранить сильнейшую тряску, что препятствовало его внедрению в серийное производство и в эксплуатацию.