Аналогичная картина сложилась с доводкой другого многообещающего мотора – М-82 ОКБ А.Д.Швецова, двухрядного звездообразного воздушного охлаждения. Облюбованный в ОКБ Яковлева, этот мотор мы и попытались установить на один из своих истребителей Як-7, но безуспешно по той же причине неустранимой тряски.

Когда оба главных конструктора разочаровались в избранных моторах, они почти одновременно занялись тем двигателем, на который позарился конкурент. В результате, на ЛаГГ-3 был установлен М-82 Швецова, как раз накануне его прорыва к заветной черте успеха. Получившийся новый истребитель, к этому времени уже изрядно доработанный общими усилиями ОКБ Лавочкина и серийных заводов, под названием Ла-5, был быстро освоен, прежде всего в Горьком, а затем и на других заводах. Даже плохой обзор вперед стал в общей полосе везения достоинством, двигатель прикрывал летчика частоколом своих цилиндров от неприятельского огня спереди.

Прибытию Ла-5 на театр боевых действий предшествовало появление там нового германского истребителя FW-190, широко разрекламированного немцами. Достойным его соперником стал вовремя подоспевший Ла-5.

Потеснившему Лавочкина в Новосибирске и на некоторых других заводах Яковлеву пришлось немало потрудиться, чтобы совместно с Климовым все-таки добиться устранения тряски ВК-107А и завершить войну грозным истребителем Як-9, оснащенным этим мотором, через полый вал винта которого стреляла пушка со снарядами 37 и даже 45 мм.

…Однако, увлекшись истребителями и перипетиями, возникшими в процессе их сотворения, мы забежали слишком далеко вперед. Вернемся на опытный завод № 115 к моменту завершения постройки Як-7-М-82, а именно в день 12 октября 1941 года. Тогда в сборочный цех стремительно вошел Александр Яковлев, одетый в кожаное пальто. Не снимая фуражки, скомандовал:

– Машину немедленно разбирайте, в ящик и на железнодорожную платформу. Завтра вечером отъезд в Новосибирск.

– Александр Сергеевич, тут осталась только окраска, да мелкие доработки. Разрешите уж здесь доделать.

– Вы еще тут… Первый, двадцать второй заводы снимаются. А вы…

– Хорошо, приступаем.

В стандартный ящик самолет не поместился, пришлось прорубать стенки и городить пристройки. Уже затемно все было окончено, и участники погрузки отправились к семьям, которые осваивали выделенные нашему заводу товарные теплушки. В каждом «спальном вагоне» посередине была железная печь с трубой, пронизывавшей крышу. В два этажа настланы дощатые нары. Сотрудники с семьями, всего 40 человек в каждом вагоне, укладывались ногами к печке.

Як-7 с мотором М-82

С хмурого неба, печально кружась, медленно опускались редкие снежинки. Грязные лужицы, подернутые ледком, напоминали о приближении сибирской зимы. Повиснув на одном из шустрых новосибирских трамвайчиков, держась обеими руками за стойку оконных проемов, стекла которых давным-давно были выбиты, я вместе с другими отчаянными пассажирами, болтая ногами, кое-как добрался до завода. Висеть на подножках трамвая было «техникой» мирного времени; теперь, под наплывом приезжих, трамваи ходили обвешенными со всех сторон гирляндами людей, державшихся за оконные стойки, что придавало им совершенно фантастический вид.

Вдоль путей тоже шли вереницы людей, которые, не надеясь на свои силы, предпочитали пешее передвижение «комфорту» трамвайного путешествия.

Те, у кого уставали или мерзли руки, могли сойти на остановке или спрыгнуть на ходу – свобода!

В суматохе и неразберихе мне все-таки удалось налти транспортный цех завода, ангажировать маневровый паровозик и доехать на нем до вокзала. Там все еще стоял наш эшелон, от которого нам отцепили платформу с самолетом. Заодно и мы разместились на нем сами со своими вещами.

– А мы уж не чаяли тебя дождаться, – говорили мои спутники. Уже думали, что только завтра наши обледеневшие трупы будут извлечены из этого «заднего прохода мертвого негра», в котором ты нас оставил.

Как оказалось, Яковлев, наделенный правительственными полномочиями по авиазаводам Сибири, прилетел сюда раньше нас, пока мы тащились поездом, пересекая половину страны. Прибывший ранее представитель нашего завода Владимир Котов устроился со своей женой в теплом глинобитном бараке старой постройки, а нам, новоприбывшим, выхлопотал типовой барак, наскоро возведенный полуголодными стройбатовцами. Этот барак строился так: в землю ставили столбы и обшивали с двух сторон сырым тесом, на столбах укреплялись наклонные стропила, поверх досок настилался толь крыши, прорубались окна и двери, а в центре четырехкомнатного

блока ставилась печь. От печи в четыре стороны тянулись переборки, а между досок должен был засыпаться шлак.

В каждой из комнат поселялась семья, в ту комнату, в которую выходила дверца печной топки, попали мы. Особенностью этого барака было то, что шлак между досок так и не был засыпан, зато у нас была топка. Сколько бы дров мы ни сжигали, чуть потеплевший воздух немедленно отсасывался тягой печи; у соседей было теплее, а у нас в углу образовались нетающие, «вечные» сосульки.

Кое-как устроившись, отправились на завод.