– Я вас слушаю, – безразлично сказал Казаков.

– Но прежде один вопрос, на который, в общем-то, и отвечать не надо: достаточно простого подтверждения моих слов. – Сделав паузу, Комаров подождал, когда генерал слабо, едва заметно кивнет, и спросил: – Тот, кто пришел к вам раньше Сазонова – я не спрашиваю сейчас, что это за человек, – он пришел к вам без каких-либо полномочий от барона Врангеля?

– Подтверждаю, – устало ответил Казаков. – Впрочем, нет! Он пришел с запиской от капитана Селезнева из контрразведки. Я знаю капитана, он давно работает с Татищевым.

– Боюсь, что именно в ней, в контрразведке, и кроется корень зла! – сказал Комаров. – Ветер дует со стороны того ведомства. Впрочем, пока это только предположение. А окончательные выводы сделаете вы, Евгений Александрович. Дело в том, что инициатива вывезти баронессу из Петрограда исходит непосредственно от Врангеля. Граф Уваров – он действительно находится у нас – личный посланец барона. Если вам понадобятся какие-либо объяснения от него, вы их тут же получите. Но это не все. Уваров – не первый посланец Врангеля. Сколько их было, откровенно говоря, не знаю. Но существование еще по крайней мере одного подтвержу вам документально. – Он повернулся к Отто: – Эдуард Морицевич, введите генерала в курс дела…

Выслушав рассказ Отто о замерзшем человеке с запиской Врангеля в сапоге, внимательно изучив записку и запротоколированные показания красноармейцев, Казаков сказал:

– В этом вы меня убедили. – Пожевав губами, добавил: – Не исключаю, что бедняга шел за помощью именно ко мне… Но что из этого может следовать?

– Выводы, как мы договаривались, будете делать вы, – сказал Комаров. – Так вот, не кажется ли вам странным то обстоятельство, что у двух одновременно или почти одновременно направляемых в Петроград людей не одинаковые полномочия? Что мешало Врангелю снабдить запиской к вам и второго посланца?

Генерал поднял глаза на Комарова, неуверенно произнес:

– Полковник Татищев мог послать человека самолично… Зная неопытность графа Уварова, решил его подстраховать.

– Не ставя в известность барона?.. Нет, генерал. Все проще: записку Уварову вручил непосредственно Врангель. Контрразведка о ней ничего не знает. Как не знает Врангель о посланце контрразведки. Интересно, посыльный контрразведки, ознакомив вас с письмом, забрал его?

– Нет, – откровенно теряясь, сказал Казаков, – письмо мы, по взаимному согласию, сожгли. – Прищурился, вспоминая: – Согласие согласием, а инициатива, признаться, была его.

Комаров, придвинув стул, сел напротив, заглянул в старческие, уже беспокойные глаза и тихо произнес:

– Неужели вы и теперь не поняли, что тоже были обречены? Когда б Сазонов не вспугнул вас… Вас должны были убить раньше, чем баронессу, иначе вы могли бы догадаться, от чьей руки она погибла. Понимаете? Вас ищут. Может, только поэтому и баронесса пока жива… Но долго так продолжаться не может: оставаясь в руках посыльного контрразведки, она обречена!

– Но зачем? Кому нужна смерть пожилой и немощной женщины? Убей ее вы, я еще способен понять: месть за сына, классовый антагонизм…

– Вот-вот! Именно! Вы, кажется, владеете английским? Тогда прочтите это. – Комаров протянул ему «Таймс». – И обратите внимание на следующие строки: «Мы не удивимся, если вскоре последует сообщение еще об одной жертве большевиков».

– И все равно не понимаю! – с отчаянием сказал Казаков.

– Ну, генерал! Иногда у вас логика работает безупречно, а иногда, простите, как у малого ребенка. Вы разве не видите: большевики стали сдерживать террор! Стихают разговоры о мировой революции. Мы ищем общий язык со странами Европы. Двадцатый год – уже не девятнадцатый. И тут – кровавый, громкий, на весь мир скандал: чекисты расправились с немощной старухой, матерью вождя белого движения. Это их месть! Какова будет общая реакция?

– О Господи! – Казаков уткнул лицо в ладони. – Если сказанное вами правда, то этого нельзя допустить… Если – правда… Кому верить, в кого?!

– Позволю по этому поводу дать вам, Евгений Александрович, совет, – негромко сказал Комаров. – Кончайте вы свои игры в борца-заговорщика. Благодарности все равно не дождетесь. Вы достаточно в жизни воевали. Может, хватит? Пожалейте себя! – И, помолчав, спросил: – Распорядиться, чтобы сюда доставили Уварова?

Казаков медленно отвел от лица руки, покачал головой.

– Что он добавит к сказанному?.. – спросил генерал и, помедлив, твердо сказал: – Я должен еще раз все обдумать.

– Подумайте, – согласился Комаров. – Еще и еще подумайте, кому баронесса Врангель нужна мертвой, а кому – живой.

И снова наступила длительная пауза.

– Хорошо! – неожиданно громко и твердо произнес Казаков. Встал, выпрямился. – Я принял решение, господа! Не собираюсь с вами торговаться, хочу лишь предупредить. Вне зависимости от того, как я распоряжусь вашим советом, о недавнем моем прошлом вы не услышите ни слова. Что же касается баронессы… Имя человека, посланного ко мне… Гордеев. Штабс-капитан, офицер контрразведки. Думаю, имя подлинное. Где искать баронессу Марию Дмитриевну Врангель, я вам сейчас объясню…