Шрифт:
— Этого никогда не будет, — хмуро произнес Илья.
— Так думают многие. Но поверь мне на слово: ты не сможешь переиграть Сатану, это невозмояс- но. Любые игры с ним заранее обречены на поражение. Представь школьника, играющего в шахматы с гроссмейстером, — ситуация очень похожа. Единственный способ устоять, не поддаться — это отказаться играть в предложенные Сатаной игры. И путь к этому лежит через смирение, через отказ от себя. Смирись с тем, что произошло. Признай себя недостойным чего бы то ни было. Ничего не желай, ни на что не рассчитывай. Возьми паузу. Знаешь, что тебе это даст? — Он бросил почищенную рыбину в тазик и взглянул на Илью. — Свободу от Сатаны.
— Не понимаю… — признался Илья. — Как пауза может дать свободу?
— Сатана играет на наших желаниях, — терпеливо продолжал Павел, взяв из ведра очередного карася. — И не важно, какие это желания, — наш враг способен превратить в полную противоположность даже самые благие побуждения. Скажем, надевает монах тяжелые вериги, чтобы расти через страдания плоти. Сатана тут же подхватывает это
стремление, и если монах недостаточно чуток к вражеским козням, то через какое-то время он может пасть жертвой неуемной гордыни. Будет считать, что возвысился через страдания, что реально чего-то достиг. Именно так Сатана нас и ловит. Поэтому мой тебе совет: смирись. Когда ты смирен, у Сатаны не остается ниточек, с помощью которых он может тобой манипулировать.
— А само смирение не может стать такой же ниточкой?
— Может, конечно, — согласился Павел. — И очень хорошо, что ты это понимаешь. Именно поэтому нужно очень внимательно относиться к своим мыслям, к охватывающим тебя побуждениям. Ты должен видеть, что стоит за ними, должен понимать, почему тебе хочется что-то сделать. Умение видеть такие вещи дает свободу. Но это лишь первый этап: уйдя от влияния Сатаны хотя бы частично, ты оказываешься в пустоте. Нет желаний, твое эго мертво — та самая смерть, о которой мы с тобой уже говорили. А пустота должна быть чем-то заполнена. И она заполняется — ты открываешься правящей миром силе. Богу, Духу — как тебе угодно. Твоя жизнь становится служением.
— Разве в служении есть что-то хорошее? — поморщился Илья. — Как-то не очень хорошо это звучит.
— Это звучит нормально, — не согласился Павел. — Помнишь знаменитое «служить бы рад, прислуживаться тошно»? Речь именно об этом. Когда ты пуст, служение Богу становится той опорой, которая так тебе необходима. Ты становишься проводником Его воли. Делаешь не то, что хочешь, — своих желаний у тебя уже не остается. А то, что нужно, что Он тебе велит сделать.
— И как Он это велит? Говорит с тобой?
— Ты просто начинаешь знать, что и как тебе надо делать. Это знание без слов, оно приходит в
нужную минуту. Кроме того, сами события складываются так, что ты просто видишь, что и как должно быть сделано. Но все это приходит только через смирение. Откажись от себя, доверься Богу. Молись, если хочешь, и Он тебя выведет. Подскажет, как тебе жить и что делать. Откроет перед тобой правильные пути. А теперь взгляни на себя: ты приехал ко мне с мыслями о мщении. В тебе нет пустоты, нет спокойствия. В таком состоянии ты никогда не найдешь ответы на свои вопросы, не поймешь, каким путем тебе идти. Поэтому просто расслабься. Отступись от себя. И тогда решения придут сами собой.
Илья молчал. Ему было очень трудно согласиться с тем, что говорил Павел.
— Наше сознание подобно лесному озеру, — продолжил тот. — Днем всегда шумно, дует ветер. На озере рябь, в нем ничего не может отразиться. Но к ночи ветер успокаивается, наступает тишина. Поверхность озера разглаживается, в нем отражается луна. Так и у нас: чтобы в тебе отразилась воля Бога, ты должен расслабиться, успокоиться. Отказаться от себя.
— Я это понимаю, — ответил Илья. — Не понимаю лишь, что мне делать… — он тихо вздохнул.
— Зато я это знаю… — сказал Павел, отложив нож. — Возьми рыбу и отнеси ее на кухню…
Продолжение разговора состоялось уже после обеда. Было жарко, Илья и хозяин дома сидели в саду, удобно устроившись в креслах. На столике, как обычно, стояли стаканы и бутыль с вином. Ка- кое-то время Павел рассказывал о том, почему он живет именно здесь, а не в Ташкенте или любом другом городе. Потом разговор плавно перешел на тему магии.
— Вы говорили о том, что вы человек сумрака, — сказал Илья, внимательно глядя на собеседника. — Что вы совмещаете в себе и добро, и зло…
— Этого я не говорил, — поправил его Павел. — Про добро и зло. Я говорил о двух путях: созидания и разрушения. А это не имеет ничего общего с добром и злом.
— Пусть будет так, — согласился Илья. — Но мне до сих пор непонятно, как можно это совмещать. Виктор говорил мне, что ты или на стороне света, или на стороне тьмы. Если ты не там и не там, то тебя начинают пинать обе команды. Ты как щепка в реке, не можешь прибиться ни к одному берегу.
— Все немножко не так, — покачал головой Павел. — Представь реку, которая делится на два рукава. Ты можешь плыть по одному, а можешь — по другому. Описанная же тобой ситуация «ни там, ни там» будет в том случае, если ты окажешься на земле между рукавами реки. Ты не принадлежишь ни одному потоку. А значит, ни один из них ничего тебе не дает. Я же говорю о том, чтобы подняться вверх — туда, где течет единая могучая река. Она гораздо более глубока и широка, в нее очень трудно войти. Но у нее есть свои преимущества: в большой реке водится крупная рыба, —он едва заметно усмехнулся. — Войти в эту реку отваживаются очень немногие — уж очень она сурова. Нужно соответствовать ее духу, ее ширине. Идя по светлому пути, ты учишься любви. Идя по темному — учишься разрушению. Можно научиться одному. Можно научиться другому. Но невероятно трудно научиться убивать после того, как ты научился любить. Или научиться любить после того, как ты стал совершенным убийцей. На пути сумрака ты идешь от середины, развивая свое сознание в обе стороны. В итоге тебе становится доступен весь диапазон — от бесконечной любви до беспредельной жестокости. Ты выходишь за рамки этого мира, начинаешь видеть то, что скрыто от поверхностного взгляда. Видишь суть вещей, суть происходящих