Шрифт:
С некоторым усилием поднявшись, Сталин позвонил, вызвав дежурного. Коротко бросил:
— Чаю, с лимоном, — после чего вернулся в кресло.
А страну на кого оставить? Маленков? Берия? Микоян? Или вытащить неизвестную личность и воспитать преемника? Стащить, так сказать, концепцию из будущего? Опять-таки, не самый простой вопрос, начинать решать который надо уже сейчас.
Маленков — будет отличным премьером, но на роль лидера восходящей в зенит сверхдержавы не подходит.
Берия — умен, великолепный исполнитель и организатор. Но относительно него есть некоторые подозрения — не поучаствовал ли он в том варианте истории в смерти товарища Сталина? Тот еще вопрос. Так что тоже не пойдет — будет тем, кто есть сейчас и не больше.
Анастас Микоян. Вот, пожалуй, тот, кто вызывает определенные мысли на свой счет — причем хорошие и положительные мысли. Да и проживет он еще долго. Но потянет ли роль главы великого СССР?
Есть, конечно, еще и варианты с другими лицами. С кем-нибудь необычным. Может, Рокоссовский? Да, Константин Константинович — не политик. Но это дело поправимое. А так — чем не лидер державы? Его обожают в армии, да и простой народ тоже уважает, его знают во всем мире как блестящего полководца. К тому же, после той войны он себя в Польше отлично проявил…
Мысль Сталина прервало появление дежурного с подносом. Подождав, пока тот расставит все на столике и кивком отправив обратно, вождь с наслаждением вдохнул аромат из дымящейся чашки. Сделав маленький глоток, он вернулся к своим размышлениям.
Рокоссовский. А почему нет? Ведь было и еще кое-что, чуть ли не самое важное — он не предал. Даже через девять лет после смерти товарища Сталина. Лишился при этом должности…
На лице вождя появилась ухмылка. Интересно, кто-нибудь из соратников вообще рассматривает Рокоссовского как вариант? Пока что — наверняка нет. Даже те, кто все знает — Берия, Ворошилов, Молотов и Микоян, даже они, наверное, не думают о варианте с маршалом…
Лидер СССР вновь встал и подошел к окну. Положив потухшую трубку на столик, он некоторое время постоял, просто глядя на ночное небо. Потом, допив чай, вернулся к дивану и прилег. Сон все не шел. Мысль о прославленном маршале как преемнике не давала покоя, становясь все более и более продуманной.
Как ввести его в большую политику? Чему стоит подучить? Как проконтролировать переход власти? Вопросов было множество. Неразрешимых, правда, среди них вроде как и не было.
Рассматривая свою идею со всех сторон, Сталин не заметил, как заснул.
21 июля 1942 года
Линия фронта, недалеко от г. Данциг, Германия
— Мать моя женщина, это какой уже? — немолодой уже человек в сержантской форме украдкой перекрестился.
— Михал Карпыч, чего такое? — на удивленный возглас повернулся молоденький солдатик.
— Ты, Леня, сам посмотри, — седой сержант ткнул рукой в сторону немецких позиций. По освещаемой ракетами нейтральной полосе украдкой крался человек с белой тряпкой, намотанной на руку.
— Опять что ль перебежчик, да? Надо, наверное, это, товарищу лейтенанту сказать…
— И чего они все у нас перебегают? Негде больше, что ли? А нам потом со всякими особистами разговаривать, — Михаил Карпович недовольно махнул рукой. Потом, вскинув винтовку, с тоской добавил:
— Мож пристрелить его? А то счас лейтенанта разбудим, а он нам втык даст…
— Да как ж так, Михал Карпыч? А вдруг он чего важное знает?
— Ну да, конечно, знаить он чего. Еще скажи, что это офицер из ихнего штаба — счас прийдет и все расскажет — где, кто, когда… Вот и на Империалистической — я б даже и тогда в такое не поверил, хотя молодой совсем был. А счас… обычный солдат это.
Недовольно посмотрев на разглаживающего пробивающиеся усы солдатика, сержант все же опустил винтовку.
— Ладно. Топай.
— Куды?
— Куды-куды. К командиру, будить. А ты чего думал?
— Да я ниче, я просто. Я это, в общем… есть, товарищ старший сержант!
— Не есть, а командира будить, давай уже.
Посмотрев в спину удаляющемуся парнишке, сержант удрученно помотал головой. И вот таких у него во взводе — каждый второй. Пацаны еще совсем, мозгов нет, ни ума, ни опыта… Тока детство в одном месте играет. Счас, конечно, поумнее стали, а то как вспомнишь, какими еще пару месяцев назад были — диву даешься, как не поубивались еще… Хотя, если вспомнить сколько таких вот ребятишек все-таки погибло — ведь немало совсем.
Вспомнив свои первые дни в окопах Империалистической войны, сержант вздохнул и почесал старый шрам на ноге — оставшийся с тех давних времен след немецкого осколка.
Дождавшись, когда немец подберется поближе, Михаил Карпович тщательно в него прицелился и громко крикнул:
— Хенде хох!
Немец тут же замер, подняв над головой руки. Учитывая, что пробирался он в полусогнутом положении, поза выглядела забавной.
— Не стреляйт! Я ест офицерь! Я сдаваться!
Подошедший именно в этот момент злой лейтенант с парой солдат, включая отправленного за ним Леню, коротко бросил: