– Посмотри, - говорит, - облака движутся или это у меня в глазах плывёт от твоей прогулки?

– Движутся, - успокаиваю, перебирая её густые волосы и открывая прохладе лицо и уши. До чего ж они маленькие и ладненькие! Не то, что мои лопухи, размокшие от пота.

– Ты очень красивая, - говорю, - даже страшно.

Она глаза закрыла, шепчет:

– Говори ещё.

А я сразу и выдохся: ни бе, ни ме. С непривычки и без опыта всякая мура лезет на язык, а нужных слов, чтобы под стать высоким стройным соснам, упоительно-свежему воздуху и синему-пресинему небу, подобрать не могу.

– Ладно, - смиряется она, не дождавшись продолжения, - веди, Сусанин, дальше. – Поднимается и, вместо того, чтобы плюнуть мне в харю, руку подаёт в помощь. В лесу ехать приятно, и так тихо кругом, что слышно, как шины шипят по иголкам, редко-редко пересвистываются какие-то невидимые птицы и высоко-высоко бесшумно качаются под ветром вершины.

Когда же, наконец, приехали, она даже ахнула от неожиданности.

Гигантские сосны расступились, дав немного места ельнику вперемешку с берёзой, осиной, ольхой, охватившими узким кольцом тёмное, почти чёрное издали зеркало потайного озера, от которого ощутимо несло насыщенной морозной прохладой. Вблизи вода оказалась синей-пресиней с зеленоватым отсветом от деревьев и такой густой и чистой, что видны были все мельчайшие камешки песчаного дна, круто уходившего вглубь. Остановились на лужайке за прибрежными деревьями. Я торжественно произнёс:

– Вот!

И она, приняв мою гордость за нашу природу, восторженно согласилась:

– Класс!

Но добавила то, что есть на самом деле:

– Немного мрачновато и загадочно.

– Да, - подтвердил экскурсовод, - озеро таинственное.

– Чем же?

А оно и само, опережая меня, откликнулось на вопрос. Тёмно-синяя ровная поверхность покрылась вдруг мелкой дрожащей рябью, а в середине вздыбился бело-прозрачный купол, медленно вспух и опал, и на его месте затанцевали невысокие гейзеры. Всё это таинство продолжалось не больше двух минут, а заворожило надолго, захотелось повторения ещё и ещё. Но озеро снова успокоилось, храня свою тайну.

– Что это? – спросила она тихо, прижавшись ко мне боком.

– Не знаю, - так же тих сознался я в неведении. – Местная легенда утверждает, что на глубине озера лежит огромное и старое водяное чудище, не в силах двигаться в ожидании смерти. Зовут его – Лох.

– Как? – переспросила она, услышав знакомое по шотландской загадке слово.

– Да, - подтвердил я, что она не ослышалась. – Легенда старая, как мир, а название чудища осовременено по телевизору. Скорее всего, из середины озера бьют мощные глубинные ключи. Потому и вода в нём очень чистая и целебная, постоянно обновляется и не пересыхает. Роженицы рассказывают, что после купания рожают почти безболезненно. Всякие психи, обмывшись, становятся почти нормальными, всякие скрюченные ревматики выправляются, а меченые язвами избавляются от своих гнойных отметин. Главное, как в любом лечении, не перебрать, не переохладиться, вовремя выбраться на солнышко и почувствуешь такую радость и лёгкость во всём теле, будто наново родился. Сама испытаешь.

– Так ты меня сюда лечиться притащил? – брякает между прочим, ни капельки не веря, а сама всё смотрит, не вспучится ли снова водяной купол. Для неё всё здесь – экзотика, для меня – часть жизни.

Обидно стало и за озеро, и за себя. Отвечаю раздражённо:

– Не хочешь – не лезь. Поехали назад.

Она тут же опомнилась, повернулась ко мне, быстрым лёгким касанием, как только одна умела, поцеловала в губы и пошла на попятную.

– Не дуйся, прости мою бабскую блажь, которая иногда вылазит помимо меня.

Ну, я и перестал, а сам думаю: моя б жена за свою блажь костьми и слезьми легла, чтобы настоять на своём, чтобы наперёд не вздумал противоречить, а эта – неправа и сразу же отступилась. Что за девка? Золото и только!

Посбрасывали мы скорее верхнюю одежонку и бегом, наперегонки, в озеро. Бултых! После парного воздуха аж обожгло, а вылезать не хочется, весело. Вертимся, чтобы согреться, смеёмся, а чему – неизвестно. Хорошо! Свободно! Будто не в воде, а в полёте.

– Ну, как? – спрашиваю.

– Здорово! – выстукивает зубами. – По-моему, я молодеть стала, скоро совсем девчонкой стану. Теперь верю, - говорит, - в живительную силу вашего озера. Кстати, как его зовут?

– А никак, - отвечаю. – Озеро и озеро. Других в округе нет, зачем ему название. Вылазь, а то судорога что-нибудь переймёт, придётся тебя на руках тащить до города.

– Что? – подначивает.- Не нравится? Не осилишь?

– Давай, - говорю, - я тебя лучше здоровенькой дотащу.

Смеётся, довольная и озером, и мной. А мне уж как приятно!

Когда выбрались из воды и умостились на прихваченном одеяле, тесно прижавшись друг к другу пупырчатыми боками, я поделился с ней ещё одной, самой главной загадкой потаённого озера, не имеющего из скрытности даже названия.

– Говорят, - повествую, не торопясь, со значением в скупом изложении тайны, - что оно обладает даром предсказания долголетия: кто переплывёт, не утонув, голиком по прямой через купол, тот может жить, ничего не опасаясь, и проживёт больше века. Только не надо хвастаться, переплыть потаённо, а то предсказание не сбудется, и хвастун скоро умрёт.