— Как ты узнал, что он оборотень?

— У меня есть один знакомый… такой же, как вы. Можете не прятать руку, госпожа. Я же знаю…

По земле вкрадчиво расползалось золотисто-алое пятно, уже подбираясь к мысам Ташиных туфель. Она смотрела на кровавые искры с завороженным непониманием.

— Вы тоже выглядите… не отсюда. Движени, глаза, голос… Держитесь, — Шерон осторожно подхватил её на руки, — сейчас я вас отнесу к господину Риикону, он вытащит…

Двери трактира и таверны распахнулась одновременно: из первой, щурясь поверх прицела взведённого арбалета, выглянул старик Риикон (за спиной его маячила вездесущая Зарка), из второй вначале безмолвно выскочил хозяин, потом с возбуждёнными воплями выбежал пацанёнок-запевала, затем с причитаниями выползли полупьяные мужики — а замкнула шествие троица заговорщиков.

Брови Риикона, казалось, готовы были уползти под волосы:

— Что…

— В укрытие! — заорал Найж, на ходу лихорадочно взмахивая руками. — Быстро!! Ещё быстрее!!!

Видимо, чародей орал более чем убедительно: господин Риикон поспешил захлопнуть дверь, а вся развесёлая бегущая компания, не долго думая, рванула прямиком в гостеприимно распахнутые двери конюшни.

— Лошади! — крикнул Шерон, выскакивая из темени — и альв затормозил так мгновенно, что, казалось, просто переключился из состояния "бежать" в состояние "стоять" без каких-либо промежуточных стадий. Сощурившись, миг он смотрел на Шерона, ещё миг — на Ташу, а в следующий миг оказалось, что он волочит мальчишку в конюшню, при этом нежно, мелодично и очень звонко присвистывая.

Изогнув шею, Таша увидела, как кони синхронно вздымаются на дыбы, чтобы отозваться хоровым ржанием, после чего ровным строем, словно полковую трубу заслышав, поскакать обратно: только не в конюшню, а за неё.

— Ложись!!! — завопил Найж, подкрепляя приказ решительным толчком в спину ближайшего мужика — который не замедлил рухнуть на впереди бегущего, обеспечив тем самым цепную реакцию, в результате которой через полминуты вся компания уже лежала вповалку, закрыв головы руками. Алексас поспешно затворил ворота, — створки сомкнулись с негромким стуком, — и воцарилась тишина.

Она просто обязана была зловеще звенеть или быть нерушимо-абсолютной, в духе затиший перед грозами — но это была просто ночная тишина. Вполне обычная. Далеко не предгрозовая.

Шерон осторожно, чтобы не тряхнуть Ташу, опустился на колени:

— А что, собственно…

В абсолютном беззвучии здание трактира поглотил чистый белый свет.

Вспышка, пробившаяся сквозь дощатые щели стен, заставила Ташу зажмуриться — но, казалось, даже сквозь закрытые веки было видно, как свет растекается в стороны озером белого огня. Сияющая стена помчалась к тёмным окнам трактира, к кольцом смыкавшемуся плетню, к тоненьким дощатым стенам сараев и амбаров — как вдруг в замешательстве замерла, уткнувшись в другую стену: незримую, прозрачную, словно в гигантскую стеклянную сферу заключившую ослепительный белый шар. Поразмыслив, свет нехотя отразился от стенки сферы и обратился внутрь. Свернулся в относительно небольшой комок. Задумчиво поворочался внутри. Замер.

А потом комок взорвался, и ночь обратилась в день.

Свет заполнил всё. Глухой гул, который и сфера сдержать оказалась не в силах, отозвался дрожью в костях. Стены тряслись, сама земля содрогнулась. Таша не могла чувствовать — но ей представлялся испепеляюще-жаркий ветер, вздымающий тучи пыли, ревущий, уничтожающий…

…а потом сфера сжалась, и свет, обратившись крошечной белой точкой, спустя миг исчез вовсе.

Таша только посмела открыть глаза, а альв уже был снаружи — и бесстрастно взирал на чёрный, выжженный, безжизненный кратер, пустевший там, где минуту назад было бревенчатое здание таверны.

— О, Богиня… — прошептал Шерон.

Хозяин, как раз поднявший голову и обнаруживший, что хозяйствовать ему больше не над чем, схватился за лысую макушку и горестно взвыл.

— Мда, — пробормотала Таша, — повеселились мальчики…

Налюбовавшись видами поля боя, — вернее, того, что от него теоретически могло остаться, — альв обратил свой взор вокруг, и вид волчьего трупа в алой искрящейся луже заинтересовал его чрезвычайно. Видимо, сопоставить какие-то факты особого труда не составило:

— Кто его так? — покосился он на Шерона.

— Госпожа, — покорно ответил тот, перехватив Ташу поудобнее.

— Чем?

— Крестом.

— Чья побрякушка?

— Моя.

— А, понятно, — альв, усмехнувшись, сунул сверкающе-чистый меч куда-то за спину, где тот благополучно исчез в невидимых ножнах. — Вот она, сила веры.

Таша отвела взгляд — в небо. Звёзды серебрились россыпями алмазной крошки.

"Мёртвые не могут смотреть, Таша. Не могут".

Но почему она не может отделаться от ощущения, что стеклянный взгляд направлен на неё?

— А раз крест твой, что же обратно не берёшь?

Шерон уставился на альва. Потом на мёртвого волка. Сглотнул и отвёл взгляд — видно, об этом он как-то не задумывался.

— А вы, — вдруг тихо сказала Таша, — не могли бы…

Альв смерил её взглядом. Арсенал впечатляющих взглядов, как заметила Таша, у него был неограниченно широк, и этот взгляд вышел оценивающим: в данном случае — оценивающим, в каком уме и памяти пребывает смеряемое существо.

"Ну глупо, знаю! Но даже подумать о том, что Шерону придётся…