"Где же девчонка? — Вампир в ярости выпустил сноп молний, ярко осветивших пустое помещение и почти мгновенно погасших. Правильно, магия здесь не действует, тогда быстро наверх и, не медля, на поиски. — Если девчонку кто-то выпустил, далеко она не ушла".

В зале взбешенный Авенир отшвыривал лампы, попавшие под ноги, не замечая, как растекается драгоценное масло и мгновенно впитывается в каменные плиты пола. Не до него, пусть только девчонка попадется в мои руки. Даже без ритуала он найдет способ отомстить так, что смерть покажется избавлением от мук и будет вечно недостижима, но как же тяжело крушение непомерных надежд и эпохальных планов.

А Милка в это время тихонько двигалась по тоннелю, держась одной рукой за стену, ничуть не догадываясь, что могла стать ключевой фигурой экзотического спектакля и какой участи только что счастливо избежала. Её куда больше беспокоила непроглядная темень вокруг. Рука соскользнула и повисла в воздухе — стена кончилась.

Девушка почувствовала впереди большое пространство и негромко крикнула: — "Эээ!". Громче кричать побоялась, умнее стала (или трусливее, это как посмотреть, скорее последнее). Звук канул в пустоту. Милка опустилась на пол тоннеля, песчаный и сухой, и задумалась. Хотя о чем думать, идти надо в любом случае, не будешь же здесь всю жизнь сидеть. Стена с противным чмоканьем захлопнулась позади сразу же, как только Милка нырнула в тоннель, так что назад хода нет.

"Ну, не очень-то и хочется, значит, вперед, несмотря на тьму кромешную. Жаль, что призрак исчез, — она посмотрела на тусклый огонек, подобный затухающему угольку. В прошлый раз фантом появился, когда камешек упал на пол. — Попробовать сейчас уронить нарочно, что ли? Нет, жалко, закопается в песок, вдруг потом не найдется".

Нарастающий вой донесся с той стороны, откуда пришла девушка. Ледяной порыв ветра взметнул повлажневшие волосы, прихватив шею и обнаженные руки морозцем. Милка вскочила и, не тратя больше время на раздумья, кинулась подальше от невидимой угрозы. Опомнилась только, когда под ногами захлюпала вязкая жижа, а от противной вони вокруг запершило в горле. Кроме своих шагов и тяжелого дыхания Девушка не слышала ничего вокруг себя, потому что неслась, как заведенная. Она замерла, прислушиваясь. Тишина вокруг стояла немыслимая. И чем этот тоннель лучше той камеры, в которой она сидела? И там каменный мешок, и здесь, только размером побольше, подлинее, есть, где побегать. Милка ухмыльнулась, представив себя в роли марафонца в забеге на погруженной во тьму дистанции: — "Ужас, летящий на крыльях ночи…".

Она так увлеклась своими фантазиями, что не обратила внимания на то, как теплеет в руке заветный камешек, становясь обжигающе-жгучим. Боль отрезвила, вернув в неприглядную явь. Милка выжидающе глянула на свой камешек-помощник. Тот, словно ожидая взгляда, вспыхнул ярким бездымным светочем, на мгновение выхватив из темноты неподвижную гладь воды под ногами и низкий потолок над головой со свисающими вниз необъяснимыми наростами. Милка не успела ничего толком рассмотреть, потому что огонь превратился в высокий одинокий лепесток пламени, который словно стрелка компаса отклонился влево под прямым углом и застыл неподвижно, играя всеми оттенками желто-зеленого. Девушка сделала осторожный шаг вперед, пламя сменило цвет на угрожающий багряно-красный. Понятно, действует, как светофор — "На зеленый свет — иди, если красный — стой и жди". Милка послушно повернула налево, надеясь на лучшее.

Так и брела неторопливо, следуя указаниям проводника, благо, что в запутанном лабиринте тоннелей никого живого, кроме нее не было. И не живого, кстати, тоже. А опасностей — навалом. Один раз Милка решила проявить самостоятельность и наобум свернула в первый попавшийся проход. Под ногами гулко ухнуло, и перед самым носом пролетел камень, по чистой случайности не задев голову, а затем начался настоящий камнепад, заваливший проход наглухо. Больше своевольничать не захотелось.

А перед хищно шевелящейся вуалью, закрывающей проход, Милка стояла долго, не решаясь войти в зыбкое марево, пока огонек пламени не стал изумрудно-зеленым и не полыхнул факелом, заставляя девушку двигаться. Она шагнула вперед, затаив дыхание, и очутилась посреди бетонного бункера, заставленного какими-то громадными ящиками. В слабом свете аварийного освещения перечеркнутые красным черные надписи на ящиках и изображенные под ними череп с перекрещенными костями были красноречивы и понятны без объяснений. С потолка мерно капала вода, образуя на бетонном полу блестящие маслянистые лужицы. Девушка не стала тратить время на обследование помещения, с трудом отодвинула ржавый засов и, открыв тяжелую железную дверь, торопливо двинулась по подземному ходу, обложенному кирпичом. Приметы своего времени и пространства, пусть даже замкнутого, оживили угасающую надежду на скорое возвращение домой. Милка, несмотря на усталость, почти бежала по заваленному битым кирпичом проходу, который постепенно влился в заброшенную водопроводно-очистную систему города, а наружу Милка выбралась уже сама, через старый канализационный люк.

* * * * *

"Повезло девочке, ох, повезло, — думала я, глядя, как раскрасневшаяся Милка уплетает борщ и с жадностью поглядывает на тарелку с котлетами и картофельным пюре, — попасть в такую переделку и благополучно выбраться", — и совсем некстати спросила, — а почему тебя все зовут Милкой?

— А это родители намудрили, — отмахнулась девушка, — Милорадой нарекли. И где только выкопали имечко, представь, Милорада Эммануиловна, язык сломаешь, пока выговоришь. Вот я и сократила, ещё когда маленькая была.

— Забавно, — я убрала пустую тарелку в мойку и поинтересовалась, — тебя дома долго не было, родители твои, небось, уже в розыск подали. Не хотелось бы о твоих приключениях всем рассказывать. Знаешь, как к контактерам относятся?

— Как? — без особого интереса подняла на меня глаза Милка.

— Как к готовым клиентам психушки.

— Это раньше так было, до разгула гласности, сейчас народ более лояльный, ко всему привык. А мне и рассказывать особо некому, я одна живу.

— Одна? Почему? — удивилась я, поймав себя на мысли, что с Милкой мы встречались, как правило, в общей компании и особо не откровенничали из-за приличной разницы, лет в десять, в возрасте.

— Мама после смерти отца уехала в Австралию, поработать, там замуж вышла за ихнего фермера. Кенгуру теперь разводит со своими двумя высшими, и возвращаться не собирается, — проинформировала меня подруга и совсем уныло закончила, — даже звонит раз в месяц. Так что я счастливая владелица отдельной двухкомнатной квартиры.

— Замуж что не выходишь?

— А за кого, когда вокруг одни крокодилы? — засмеялась Милка. Странно, девчонка симпатичная, неглупая и вдруг такой скепсис. Впрочем, чужая душа потемки.