– Вот упрямая...
– котофей растянулся на полу. Бока его ходили ходуном. За короткое время он несколько раз вихрем пронесся по всей кухне, но обогнать бдительную Кимрю так и не смог.
– Как же её выманить?

– А если вы кого ищете, - донеслось откуда-то из-под пола, - так это вам к Отлюдку надо. Ежели захочет, поможет...

– Точно, Отлюдок...
– хлопнул себя по лбу котофей.
– Только я к нему не пойду. Сам справишься?

– А кто это?

– Да есть здесь один такой, - туманно ответил Баюн, - анахорет. Тогда поешь и пойдем.

– А печь растопить чем? Не буду ж я и вправду сырое мясо есть? Непривычно как-то...

– Эй, Кимря, - не успокоился кот, - ты бы хоть огонь в печи разожгла. А то вдруг мы здесь навсегда жить останемся? Ой и лихо тебе будет...

– Нет, хозяева не так в дом приходят, а сначала разрешения спрашивают, с добром и лаской ко мне подходят.

– А гостей привечать надо?

– А званые гости с дарами прибывают, а не так, как вы, - маленькая Кимря стояла перед кошачьей мордой, сурово наморщив лоб.

– А ты нас накорми, напои, мы и уйдем восвояси.

– Точно?

– Не сомневайся, - заверил её кот.

В печи громко ухнуло.

– Давай жарь цыпочку...
– пригласил Баюн до сих пор ухмыляющегося Антона, словно зажженный огонь в печи оказался его личной заслугой.

Парень наклонился, отодвинул полукруглую заслонку и отпрянул от пламени, полыхнувшего в лицо.

– Там же сгорит все!

– Не боись, - оптимистично заявил кот, - это ж дрова, враз прогорят, потом ты тушку на шестОк положишь, и она быстро зажарится.

– Всяк сверчок знай свой шесток...
– задумчиво проговорил Антон, оглядывая белёного "монстра" и гадая, что в нем может быть шестком. Почему-то шесток прочно ассоциировался со словом шест, но ничего похожего на длинную палку из печи не торчало, разве что за печью глянуть. Он заглянул в уголок. Нет, эти длинные рогатые штуки назывались ухваты, точно такие же видел на рисунках к детским сказкам.
– Баюн, а куда птичку-то класть? Покажи...

– Вот сюда, - котофей ткнул лапой в промежуток между двумя заслонками, где плашмя лежал кованый лист металла, - но лучше жарь на сковороде, надежнее будет. И быстрее...

Антон поставил сковороду в печь и задумчиво уставился на тушку, что приволок кот. Разделать труда не составит, но вот ощипывать... Намного проще обмазать глиной и запечь на углях. И возни меньше, и вкуснее намного будет. Рот наполнился слюной от предвкушения сытного обеда. Решено, так и сделаю. Он потянулся убрать сковороду на место.

– Черт, черт, черт...
– парень запрыгал по кухне, зажав обожженную руку подмышкой. Кто мог подумать, что за несколько минут эта злосчастная железяка так раскалится? Огонь уже едва горит.

– В воду сунь, легче будет, - предложил Баюн.

– Да пошел ты... советчик...
– но все-таки сунул кисть в стоявшую у дверей бадью. Боль немного утихла, но не надолго. Стоило вытащить руку, как она снова вернулась и вцепилась с новой силой. Блин, уже и волдырь надулся...

– Держи...
– Кимря сунула ему в ладонь какую-то скользкую дрянь. Антон с отвращением отдернул руку. Гнилостным запашком шибануло будь здоров.
– А ты не брезгай, не брезгай... Замотай и посиди в сторонке, а я туточки сама управлюсь...

– А что это?
– спросил парень домовиху, когда стало немного легче.

– Настой жабьего яда на перебродившей лягушачьей моче.

– Фу...
– Антон отбросил тряпку (ещё не хватало заразу какую-нибудь подхватить), глянул и удивился: вместо вздувшегося пузыря розовела молоденькая кожица. Вот и не верь потом в народные методы. Результат налицо.

– Прошу...

– О...
– удовлетворенно протянул парень.
– Баюн, да здесь прямо пир горой. Откуда что взялось? И грибочки соленые, и каша гречневая, и молочко холодненькое.
– Он деловито потер руки, усаживаясь поближе, и не тратя времени зря, разломал на куски слегка подсохшую пресную лепешку.
– А дичь?

Кимря молча поставила на стол блюдо с целиком зажаренной птицей.

Баюн голодным взглядом проводил исходящую духовитым паром дичь.